Кочевник пялился на Джессамину с нескрываемым обожанием. Иамир — из-под маски — с зеленой тоской и некоторым раздражением.
«До чего хороша, бестия! Жаль, что вредная. Была бы покладистой — непременно бы женился».
«Далось мне ваше «женился»! – говорил дерзкий взгляд принцессы Мираж. – Я, может, свободы хочу. У меня, может, своя жизнь, счастливая».
Ми Ра Ниль поглядывал на Ри Эль, лелея схожие с ректорскими представления о счастье. Собственное поместье — одна штука, верная жена — одна штука, детишки — количество не ограничено. Алгоритм действий: посадить жену за решетку — зачеркнуто — в поместье. И заставить рожать вышеупомянутых детишек. Кроме того, кто-то должен следить за чистотой в доме. Нанимать слуг — прошлый век. Пусть тоже будет жена. А муж якобы добытчик. Поэтому делает, что пожелает. Не жизнь — сказка!
В общем, во времена юности кто-то из клана Анци здорово промыл профессору мозги. Возможно, Ри Эль нутром чуяла западню, а потому кидаться ему на шею и сходить по нему с ума не спешила, хотя он, безусловно, ей нравился.
«Поддаться обаянию Ми Ра Ниля? Пожалуй, в следующий раз», – говорила она себе. Ее привлекали стихии. Ей нравилось одиночество и тишина. А мысль о том, что однажды придется выйти замуж, изрядно портила настроение.
Воздух в кофейне как-то резко сгустился — то ли от наплыва посетителей, то ли от враждебного молчания горе-поклонников, и Ри Эль вдруг ощутила настоятельную потребность в порции здоровой атмосферы. Ей казалось, что еще немного — и у нее начнет дергаться бровь. А там и другие части тела подтянутся. Руки, например. И ладно, если пустые. А если в руке у нее будет вилка? Или, скажем, столовый нож?
Залпом осушив шестую чашку остывшего чая, она отпросилась в уборную. Джессамина заявила, что сейчас лопнет от объемов выпитого, и увязалась за ней.
Ректор крикнул, что вот-вот начнется парад и что они вчетвером без своих спутниц никуда не уйдут. Почему-то его голос напомнил принцессе придушенный крик петуха, которого ждала отправка в суп.
Когда Джессамина завернула в уборную, Ри Эль с болезненным видом склонялась над раковиной.
– Тебе плохо?
– Хуже не бывает. Чувствую себя собачкой на поводке. А в остальном порядок. Не знаешь, как бы отделаться от этих представительных мужчин? Их общество страшно утомляет.
– Как раз собиралась предложить идею, – сказала Джессамина. – Правда, понадобятся кое-какие расходы.
Обе без лишних слов понимали: ситуацию надо брать за удила и разворачивать в верном направлении, иначе грянет инсульт. Или крыша поедет. Или кому-то особо настойчивому и любезному понадобится скорая хирургическая помощь — исключительно оттого, что у дамы его сердца сдадут нервишки.
Ри Эль подняла голову — в ее зрачках плясало хитрое пламя. И сейчас она была, как никогда, похожа на прежнюю подругу Джессамины из империи за горизонтом.
Глава 17. Любовь-катастрофа
Возможно, это мой последний день.
Я не знаю, когда умру.
Может быть, прямо сейчас.
Ри Эль
Они вылезли через окошко в подсобном помещении, словно какие-нибудь воришки. И, воровато оглядываясь, поспешили слиться с разодетой праздничной толпой. План был прост: добраться до «Лавки Кричащих Нарядов», угрохать на кричащие наряды целое состояние (ибо удовольствие недешевое) и преобразиться до неузнаваемости, обзаведясь парочкой столь же кричащих масок.
Ри Эль в наследство от клана Энна досталось как раз-таки целое состояние. Так что план был приведен в действие очень скоро. Владелица лавки была вне себя от счастья заполучить столь непритязательных богатых клиенток, зазывала прийти снова, когда завезут новую коллекцию, и, захлебываясь восторгом, обещала, что в одежде этой марки они будут поистине неотразимы.
Джессамина вертелась около зеркала, любуясь своей неотразимостью. Она выбрала платье всех оттенков серого с люрексом и множеством отражающих элементов, которые болтались на ней, как игрушки на новогодней ёлке, и тихонько позванивали.
На Ри Эль же идеально село льняное платье в деревенском стиле — сплошь в принтах диких животных (прямо какая-то наскальная живопись), с нагромождением причудливых кармашков, веревочек, бантиков. И даже с капюшоном. Довершали образ нарочито неровные швы и оборки, пришитые кое-как, но как будто так и надо.