Ее одиночество продлилось недолго. Вскоре пришел врач, поставил ей капельницу и наказал хорошенько поспать. Ага, как же! Заснешь тут с иглой в руке!
И всё-таки Ри Эль провалилась в сон. А когда очнулась, капельница была благополучно убрана, в голове царил слишком уж идеальный штиль, даже петь хотелось.
Но пришел профессор Ми Ра Ниль и мигом настроение испортил.
– Отправляемся, – говорит, – в сердце вулкана. Собирайся. Ректор ждет.
Стало быть, за очередным куском артефакта.
Нет бы накормил сначала, вымыться предложил, одежду чистую выдал по всем канонам гостеприимства. Куда там! Собирайся — и баста.
Не поймешь этого профессора. То он весь из себя обольститель и заботливый папочка в одном лице, то сухой, как срубленная ветка дерева Гхал-Дейем.
У Ри Эль не было желания раздувать конфликт, поэтому она молча встала и поплелась за Ми Ра Нилем, втайне лелея надежду на то, что артефакт скоро будет у нее целиком, и тогда ее мучения прекратятся, анегодяи (и профессор в том числе) получат по заслугам.
«Сердце вулкана» само по себе звучало довольно зловеще. А уж когда ректор — на сей раз в яркой оранжевой маске — открыл заветную дверцу в эпицентр катаклизма, Ри Эль так и вовсе струсила. Лава извергается, огненные брызги как фейерверк в честь гибели всего живого. И контрастом – черная местность вокруг. Родина кошмаров. Могила надежд. Ничего не скажешь, живописное местечко.
Профессору испуг Ри Эль был только на руку. Он мог наконец-то отличиться, проявить инициативу и весь свой властный характер. Повести, что называется, за собой, и в рай, и в пекло.
Когда он властно взял Ри Эль под локоть и скомандовал: «Вперед!» – у нее не хватило сил, чтобы его придушить. Даже мысленно.
Так они и очутились во тьме — почти кромешной. С юга грохот, с севера невнятные, с каждой секундой затихающие напутствия ректора. А с запада черные птицы приближаются — внушительной стаей на полнеба. Это потом только стало понятно: никакие они не птицы, а самые что ни на есть мыши летучие. И от них либо отбиваться, либо убегать. Выбор пал на второе.
Профессор малодушно решил, что стойкости с него на сегодня хватит. Перехватил Ри Эль покрепче за талию, как мешок с зерном, и рванул от летучих мышей к извергающемуся вулкану. Здесь многое было странно. Например, то, что обычные люди могли рассекать воздух ничуть не хуже птиц. Или то, что, несмотря на приличную концентрацию в этом воздухе вулканического пепла, дышалось довольно легко. Пепел глаза не застилал. Чего не скажешь о ярости, негодовании и прочих негативных эмоциях. Здесь для них развели что-то вроде питательной среды. Расти — не хочу.
– Пустите! – потребовала студентка, ужом извиваясь в объятиях. – Я и сама могу!
В итоге профессор так и не отпустил, поэтому Ри Эль его отпихнула. Со всей дури отпихнула, да так, что бедняга отлетел аккурат к летучим мышам на обед.
Впрочем, выяснилось, что отобедать стая собиралась вовсе не человечинкой. Крылатая туча рассеялась, но пару-тройку тварей Ми Ра Ниль всё же сбил. В лапках этих мышей Ри Эль разглядела какой-то груз.
«Они тут что, за почтовых голубей?» – удивилась она и поймала мышек в падении, чтобы засадить их, горемычных, к себе в портфель. Они, конечно, кусались и пищали. Но их груз явно представлял собой ценность. Такую находку упустить непростительно.
Едва Ри Эль успела водворить портфель с добычей обратно за спину, как к ней подлетел помятый профессор. Пара из ушей, испепеляющего пламени в глазах и всего прочего столь же метафорического у него было хоть отбавляй. Чего не скажешь о доброте душевной.
Он бы и ударил, наверное, в отместку, если бы не вбитая в его голову установка: женщин не бьют. Так что он просто поклялся, что устроит Ри Эль веселую жизнь с пересдачами экзаменов. Правда, потом почему-то попытался поцеловать. В знак своей безграничной власти, что ли? Или чтобы свои позиции укрепить? Такой себе способ, знаете ли.
Ри Эль, разумеется, нападение отбила.
– Хватит, – говорит. – Вы мне не интересны. И мне всё равно, что между нами было на том свете. На этом я другая.
Ми Ра Ниль на секунду просиял.
– Неужели вспомнила?
– Джессамина помогла! – крикнула студентка сквозь вулканический грохот.
Джессамина. Сейчас, в царстве мглы и хаоса, это имя звучало как журчание родниковой воды.