Клетчатый плед сбился в кучу, и уткнувшись в эту кучу носом, Бриз О-Шен умиротворенно сопел во сне – не иначе с чувством выполненного долга.
– Беда, братцы, – очутившись на пороге, только и вымолвил ректор. – Я буду убивать. Каждого, кто причастен к этому бардаку. Но попозже.
Переступая завалы широкими шагами (а иногда даже перелезая), они с профессором и Ри Эль втроем подобрались к ветру. И ректор потянулся к амулету, который висел у безобразника на шее. Амулет представлял собой конусовидную морскую раковину, сквозь отверстие в которой была продета цепочка. И раковина, и цепочка просвечивали.
– Не трогай! – сквозь сон пробормотал Бриз О-Шен и сжал амулет в полупрозрачных руках. – Мне его прабабушка подарила… – Сказал и, сладко улыбнувшись, засопел, как ни в чем не бывало.
Иамир отдернул руку. Брови его поползли вверх.
– Да ладно! – не поверила Ри Эль. – Да не может быть!
Память охотно подсказала: очень даже может. Правильно, припомни-ка получше проказника Шен-Шена. Вот здесь вы прячетесь от взрослых под столом, потому что они ни за что не должны раскрыть ваш очень секретный секрет. А вон там — зарываете на пляже игрушечные сокровища и две бутылки из зеленого стекла, куда вложено по записке. А это тут у нас кто? Верно, опять он, мальчишка-сорванец и твой лучший друг по призванию. И у него сегодня именины. И прабабушка Энна — еще довольно бойкая, деятельная старушенция — вешает ему на шею ракушку в форме конуса. Наставляет беречь, не снимать, никому не отдавать.
Ну что, прояснилось?
– Не может быть, – повторила Ри Эль, с невидящими глазами прислоняясь к стенке. И совсем тихо: – Шен-Шен, так ты жив…
– Что с тобой? Ты побледнела, – влез профессор со своей постылой заботой.
Встал напротив, коснулся лба, щек. Сверлит внимательным взглядом.
– Не трожь ее, хмырь болотный! – угрожающе проворчал ветер, теперь уже полностью пробудившись ото сна.
Полупрозрачный юноша выглядел суровым и отдохнувшим. Ему вполне хватило бы сил и безрассудства, чтобы нанести Ми Ра Нилю в назидание парочку увечий.
Когда Ри Эль без предупреждения бросилась юноше на шею, он как-то разом оттаял, потеплел и даже немного уплотнился.
– Эй, ты чего? – спросил он шепотом на ухо.
– Прости меня, – всхлипнула та. – Я такая дура была. В упор тебя не замечала.
– Ну всё, – не выдержал ректор. – Заканчивайте нежности! Нам нужно артефакт собрать!
– Погодите, – нахмурилась Ри Эль, выпуская приятеля из удушающих объятий. – Хотите сказать, амулет Бриз О-Шена — и есть последняя часть?
– Молодец. Догадливая девочка. А теперь отдавайте, господа. Время не терпит, – капризно велел Иамир.
Ри Эль с мольбой глянула на друга. Секунд пять глядела, прежде чем спросить:
– Можно?
– Прабабушка запретила отдавать, – неуверенно сказал ветер. – Но тебе… Ты исключение. Забирай.
Она не без трепета взяла ракушку в руки, и та из полупрозрачной сделалась ярко-бирюзовой с редкими черными вкраплениями и россыпями белых точек. Поднесешь ее к уху – услышишь таинственный шепот моря. И цепочка звенит. Цепочку надо бы снять.
Ри Эль завела руки ветру за спину, нащупывая застежку. Глаза их встретились. Сквозь глаза встретились души. И только сейчас она поняла: ни учитель Шафран, ни Ми Ра Ниль — никто из них не любит ее по-настоящему. Если за кем и идти на край света, так это за Бриз О-Шеном. Он всегда такой незаметный. И такой незаменимый. Ее нежный, преданный друг детства.
– Прости, – проронила она вновь. Застежка щелкнула, цепочка серебристой змейкой юркнула под одежду.
Ветер неловко улыбнулся:
– Момент!
И цепочка легла Ри Эль на ладонь. Тяжелая. Странно горячая. И чем дальше, тем горячее.
– Ай! – воскликнула студентка и стряхнула ее с ладони.
– Ха! – сказал ректор. – А твоя прабабка не перестает нас удивлять даже после смерти. Как хитро спрятала последнюю часть!
Цепочка на полу уже перестраивалась, изгибалась, размыкала звенья. Плавилась и сплавлялась заново в не пойми что.