Вопли приближались, и вот из-за кустов выскочил собственной персоной Дугал Горманстон. Встрепанный, с листьями в волосах, исцарапанным лицом и в порванной рубашке. Он не сразу меня заметил, а когда сделал это, его стеклянный взгляд обрел тоскливое выражение.
— Что ты здесь делаешь? — просвистел он, пытаясь восстановить дыхание.
— Пришел дать тебе пинка за порчу священного дерева. Ди предлагала снять с тебя кожу, но я сегодня добрый.
Это я все сказал, загораживая тропу — а что, рядом бежать?
Горманстон взвился, насколько позволила ему усталость. Судя по виду, кто-то гонял его по окрестностям уже несколько часов:
— Он сейчас нас обоих сожрет, придурок! Пусти!
— Сам такой, кто… — и тут я увидел. Из кустов, деловито перебирая ремнями-ножками выкатился чемодан.
— Вот эта скотина на колесиках с клыками! — взвыл Горманстон, пытаясь отобрать у меня багет. — Ты что, решил воевать булкой?!
Чемодан приподнял переднюю часть, раскрылся и зашипел, показывая два ряда мелких острых зубов. Наверное так выглядела бы хищная доисторическая жаба.
— Лучше булкой, чем воплями, — я бросил в чемодан багетом, тот подпрыгнул и с лязгом захлопнул коричневые челюсти, из которых брызнули крошки, — а теперь…
Но Горманстон не стал меня слушать и припустил по дорожке в лес. Чемодан ловко приподнялся на лапках-ремешках и рванулся за ним. У меня не осталось выбора. Вторые полбатона скрылись в зубастой пасти, а я понесся следом за этим городским недоумком.
— Стой! Стой, тебе говорят. Остановись и спроси его имя! Тогда он начнет тебя слушаться!
Мама сказала бы “станет твоим другом”, но дружить с клыкастым чемоданом не хотелось.
— Тебе надо, ты и спрашивай! — крикнул Горманстон
— Я не могу, это же твой кошмар! Да остановись ты, все равно не убежишь! Я знаю, и папа тоже говорил…
— Все они говорят, а потом уходят! С чемоданом!
— Ага, а чемоданы возвращаются?
Я своего добился, Горманстон остановился, развернулся и врезал мне кулаком в скулу. Лучше бы он так со своим хищным багажом сражался!
Чемодан, почуяв кровь, снова зашипел и стал подкрадываться. Кошмар не мой, но меня он, признаюсь, закошмарил знатно.
— Имя! — взвыл я, потирая скулу.
.
Ярость придала Дугалу Горманстону решительности. Он свел брови, сжал кулаки и заорал:
— Как тебя зовут, скотина?!
Чемодан подпрыгнул на месте, клацнул пастью и, кажется, покосился на меня с серьезными жральными намерениями. Когда у врага нет глаз, сложно понять, что он думает. Я хотел отступить, но было неловко. Скажут ведь, что оставил Горманстона на съедение дикому чемодану, отравил редкий вид ядовитым горожанином…
— Догадайсссяаааа… — послышалось со стороны бешеного багажа. Он перебирал ножками-ремешками, но прыгать не торопился. Видно, здесь все как в легенде. Сначала проиграй, потом съедят.
— И что теперь? — отозвался Горманстон. Злость спадала, и в его голосе звенела паника.
— Ну вспомни, ты ему в детстве ручку не отрывал? Может, написал на боку что?
— Нет. Его нельзя было трогать. Там была всего одна надпись. Кожаная бирка с тиснением. Чарльз Гарольд Горманстон.
Чемодан склонился вперед, как кланяются лошади, поджав передние лапки.
— Прррррррррррррравильно! Ссссссслушаю, хозяин!
— Я тебе не хозяин! — осмелел Горманстон. — Проваливай к тому, чьи пожитки таскал!
— Ссссслушаю! — чемодан мгновенно развернулся и потрусил прочь в сторону леса.
Дугал Горманстон повернулся ко мне. Несмотря на прохладу он достал из кармана чистый платок и вытер лоб. Вот ведь хмырь, даже растрепанный с платком ходит!
— Что, блин, это было?!
— Твой кошмар, я ж сказал. Мы сейчас в междумирье. Здесь обитает всякая дрянь, которую выбросило из нашего мира и из мира ши. Кошмары, иллюзии, злобные маги, которые натворили чухни…
— То есть, мы в огромной магической помойке? — вздохнул он, морщась, а потом достал еще один платок и протянул мне. — Кровь вытри, я тебе разбил немного. А то на нее еще какая-нибудь пакость сбежится. Я такое в ужастике видел.
Кажется, они с Ди нашли бы общий язык.
— Ладно. Вернемся к дубу. Тебе надо перед ним извиниться, а то нас обратно не выпустят.
Горманстон вздохнул:
— Я думал, это просто дерево. Я злой был.