— А на экскурсии в телефон смотрел, да? Про ферн и дерево, растущее в трех мирах — сказал я папиным профессорским тоном, — обязательно рассказывают.
— Смотрел. Я вообще не хотел сюда ехать, эти поездки с классом скукотища. Но у вас здесь ничего так развлечения. Покруче, чем в парке аттракционов, — он все еще косился на кусты, куда убежал чемодан.
— Это еще что. А вот если моему папе сказать, что ши не существует, будет страшнее чемодана, он тебя просто заболтает до смерти! А то модно стало сомневаться…
— Давай уберемся отсюда, а? Про ши снаружи дорасскажешь. Что там, говоришь, надо сделать с дубом? Я готов даже поцеловать.
Я боролся с желанием навешать ему на уши лапши и посмотреть, как Горманстон будет три круга ползать на четвереньках вокруг дуба и повторять «я баран», но шутить с ферном не хотелось. Да и Горманстон вроде как искренне раскаивался. Поэтому мы просто встали рядом, положили каждый правую руку на кору, и он сказал, что никогда больше не будет вырезать что-то на живых деревьях, и чтоб ему провалиться, если врет.
Вокруг были все те же сумерки, и ничего не происходило.
Я предложил закрыть глаза, ничего больше не спрашивать и петь про желтую подводную лодку. Горманстон посмотрел на меня как на психа, но я запел, и он честно старался подпевать. Потом земля на мгновение ушла из-под ног, и я заорал, плюхнулся, открыл глаза и выплюнул длинную горькую травину.
Вокруг были темнеющие сумерки, сероватые тонкие деревья и мох. А с таким трудом спасенный Горманстон полз на животе куда-то вперед.
И только тогда я понял, что не так. Рядом раздавалось жалобное повизгивание, и никто из нас точно так голосить не мог. Впереди барахтался увязший в болотной грязи щенок с одним висячим ухом. Как он вообще тут оказался?
Пока я поднимался, Горманстон успел доползти до собаки, но сам увяз, и теперь они оба, один визжа, а другой ругаясь, превращались в грязевых монстров. Я огляделся в поисках палки и нашел сухой остов мелкой елки. С трудом открутив его от корня окончательно и вспоминая все, что знал про болота, протянул вперед. Мои кроссовки уже нахлебались мутной жижи, но пока мох с чавканьем их отпускал. Видно, топь начиналась чуть дальше.
Горманстон пыхтел, почему-то чихал и явно старался не говорить все, что думает о моей меткости и попытке ткнуть ему елкой в лицо. Когда они наконец подобрались ко мне, это были два комка грязи, немного напоминавшие собаку и человека.
— Спасибо, — выдохнул Горманстон, все еще сжимая щенка, тот дрожал и не хотел никуда убегать. — Слушай, возьми его. У меня аллергия на шерсть. Чхи.
— Да не за что. Ты мне нужен. Ты должен в полиции сказать, что я тебя не убивал.
— Что?!
— То. Чтобы меня на соревнования допустили.
— А если не скажу?
— Тогда я тебя обратно убью!
Горманстон завис, а потом расхохотался. И его даже стукнуть расхотелось.
— Это уже не междумирье. Слышишь, идет кто-то? — сказал я. Хрустели ветки и слышались голоса.
Щенок узнал меня и принялся лизать руки, но чище их грязной мордой не сделал.
— Надеюсь, не чемодан, — ответил Горманстон, все еще всхрюкивая от смеха — Но если он — пусть ест. Сил нет бегать.
Он вытянулся на земле лицом вверх и закрыл глаза.
К нам бежали Флай и Ди. Лица у них были ошалелые.
А еще минут через пять прямо на нас вышли поисковики и обрадовались так, словно мы все были пропавшими, причем их близкими и любимыми родственниками. Нас поили чаем из термоса и кормили шоколадом, и щенок тоже съел батончик, хотя ему вообще-то нельзя, но он же не знал, что нельзя.
Та самая продавщица, уже в необъятных штанах с накладными карманами и шнурованных ботинках, шла с поисковиками и обрадовалась нам тоже. Особенно щенку.
— Я заблудился, — сказал Горманстон. — Провалился в болото. Риан меня вытащил.
И тогда нас все сфоткали на телефоны столько раз, словно это была наша с Горманстоном свадьба. Я только вздохнул, прикидывая, в скольких соцсетях появлюсь завтра с синяком на скуле и болотной грязью до ушей. Ну и ладно, зато со щенком.
А еще немного позже ко мне протолкался папа, а за ним мама Ди и папа Флая. Папа обнял меня, щенка и немного Горманстона, и щенок его облизал, и Горманстона облизал, и меня облизал. И у меня немного защипало в глазах, наверно, потому, что я вообще устал.
Подъехал университетский минивэн с гербом на боку, мы все забрались внутрь, и я заснул раньше, чем минивэн поехал. Мне снился дуб. Он улыбался мне и подмигивал. Под дубом сидел я, только волосы длиннее, чем у Ди, и одет, как фольклорный танцор на праздник, разве что без бубенчиков. Я подумал, что у меня дурацкий вид, и проснулся.