За псом обнаружилась притихшая брюнетка и распахнув дверь еще шире, приглашающим жестом позвала Ньюта за собой, скрываясь в темноте. Блондин проглотил оскорбления и переступил порог квартиры, с опозданием отметив, что не знает даже имени девушки.
— Я Тереза, — голос девушки раздавался приглушенно, будто сонно. Ньют опять поймал себя на мысли, что она отвечает на его незаданные вопросы. — Прости, я пыталась. Все вроде было хорошо, а после трех Рич опять…
Пес снова вынырнул из темноты и описав вокруг ног Ньюта неровный круг, лизнул его ладонь. Испугавшись неожиданного проявления внимания, Ньют дернулся в сторону и влепился плечом в стену. Планировка здесь была другой, коридор внезапно обрывался, разворачиваясь в большую гостиную. В свете лампочки парень увидел лишь очертания большого дивана и висящие на стене картины в темных рамах.
— Не бойся его, не тронет, — успокоила Тереза и тяжело опустилась на диван, видимо, намекая на это и Ньюту. Ситуация становилась все более запутанной, Ньют ощущал себя героем плохого фильма, который неосознанно вмешался в чужую жизнь.
Пес покрутился около севшего Ньюта, пару раз залепил ему в лицо пушистым хвостом, ткнулся носом в скрещенные пальцы, обнюхал шею и покопался в светлых волосах. Тускло гавкнув, он побрел в сторону закрытой двери и толкнув ту головой, исчез в другой комнате. «Спальня», — подумал Ньют, мысленно соотнеся расположение комнат со своей квартирой.
— Он постоянно там сидит. Сидит и воет. Ничего не помогает, — Тереза выглядела уставшей, едва ли не замученной. Распущенные прежде волосы стянуты в высокий хвост, пальцы на коленях подрагивают, взгляд мечется по полу, изредка вспархивая до уровня глаз Ньюта.
— Где его хозяин? — Ньют помнил, что тот в больнице и даже почему-то запомнил его имя, но так и не понял, что произошло.
— Том, — словно напомнила брюнетка. — В больнице.
— Да, но…
— В коме. Том в коме.
Возражение застряло где-то между ребер, так и не успев оформиться во внятное предложение.
— Давно?
— С воскресенья.
Воскресенье. Ночь, когда пес завыл в первый раз.
— Как это получилось? — голос почему-то отказал, и блондин откашлялся.
— Попал в аварию. На мотоцикле.
— На мотоцикле? В октябре? Какой дурак ездит на мотоцикле в октябре? — Ньют неожиданно для себя вспылил, но знал, о чем говорит. У него тоже есть мотоцикл.
— Том ездит. Он профессиональный гонщик, — объяснили ему и в голове вдруг замелькали кадры, как в немом кино. Незнакомый парень на стоянке прогревает шины, занимая его привычное место. Мотоцикл у парня дорогой и серьезный, не ради удовольствия. Ньют досадливо качает головой, проезжая мимо и заворачивает за угол, следя за незнакомцем в зеркало заднего вида. Красный кожаный костюм, высокие защитные ботинки со щитками до колен, закрытый тяжелый шлем. Когда Ньют подходит к лифту, парня уже и след простыл, только полосы на асфальте и еле заметный запах жженой резины. Так это Том.
— В воскресенье был сильный дождь, — как бы вспоминает Ньют, потому что он точно загнал свой мотоцикл в подземный гараж еще в субботу, откатав последний рейв две недели назад. Он планировал заняться его консервированием на зиму, уже приготовив чехол. Но проект и пес перебили все планы парня. Черного Сузуки Тома в гараже не было.
— Распорядитель хотел отменить гонку, но спонсоры настояли. Все прошло хорошо… — Тереза опустила голову, припечатывая Ньюта к месту своими воспоминаниями, — Том выиграл. Счастливый такой был. Решил поехать домой на мотоцикле, хотел на следующий день увезти его в гараж. Мне отдали только этот чертов кубок, что торчал у него из рюкзака.
Тереза снова расплакалась, на этот раз зло, обиженно, не желая показывать Ньюту своей слабости и не имея сил уместить всю боль внутри. Ньют проследил за ее взглядом и снова подвис на приоткрытой двери в спальню.
— Все так плохо? — он не хотел давить, но почему-то образ незнакомого мотоциклиста никак не хотел исчезать из головы.
— Я не знаю… — девушка шептала, медленно сползая по дивану на пол и пряча зареванное лицо в ладонях.
— Эй, эй, все будет хорошо, слышишь? — парень опустился рядом, кладя руку на худое плечо. Он не был силен в утешении, но понимал, что иногда просто требовалось побыть рядом. — Он же победитель! Выкарабкается. Точно тебе говорю.
Ньют опять окинул взглядом стены. За плотно зашторенным окном занимался робкий рассвет, как будто и он не хотел освещать это унылое пространство. Картины на стенах окрасились в молчаливые тени, пряча в них свое содержимое. Комната законсервировалась в произошедшем, как убирают на зиму ненужные вещи и дышать здесь было физически тяжело, хотелось распахнуть шторы, раскрыть окно. В помещении явно чувствовался бурелом из накопленных эмоций и потеряться здесь — что раз плюнуть, а там и застыть недолго, как это сделала Тереза.
Из спальни послышался тихий вой, кажется, пес всерьез просил о помощи и Ньют осознал, что просто не в состоянии снова уйти, оставив их в этой промерзшей квартире. Поэтому он поднялся и потянул за собой не сопротивляющуюся Терезу.
— Пошли, растрясем вашего пса, — отчего-то в его голове сложился образ того, что это именно их пес. Тереза ассоциировалась с незнакомым Томом как спутники ассоциируются с космосом. Даже не зная их истории было ясно, что люди они друг другу не чужие, а может и роднее на всем свете не сыскать. — Накинь куртку, найди поводок и жди меня у двери, через пять минут вернусь.
Уже надевая дома куртку и печально глядя на часы, где горела пятерка и два нуля, Ньют снова пожалел, что полез в чужую реальность и эта реальность, кажется, тянет его туда, где он никогда не хотел оказаться.
***
— … проектная документация нас полностью удовлетворила, рабочая документация также прошла проверку. Можем считать проект согласованным. С завтрашнего дня архитектурный проект принимает статус подготовки архитектурного генерального плана. Всем спасибо!
Ньют неслышно выдохнул, как будто до этого момента и не дышал вовсе. Заказчики остались довольны, директор поглядывал на своего подопечного с толикой плохо скрываемой гордости, сам Ньют пошатывался от напряжения, пока пожимал чужие ладони, заключая образный договор.
Кратко попрощавшись с советом, парень нырнул в туалетную кабинку и опустился на стульчак. Пальцы дрожали от пережитого, подташнивало от стресса последних недель, нестерпимо хотелось курить, но в его компании, как назло, был принят антитабачный кодекс, так что до ближайшего перекура, когда он пойдет на обед в соседнее кафе, оставалось примерно около двух часов.
Нужно было выйти, нужно было принять заслуженные поздравления, нужно было выдохнуть, в конце концов. Но сердце не слушалось, а бессонная ночь проложила свои отпечатки под темными глазами блондина.
— Лучше бы я в кому впал, тогда от меня бы все отвязались… Может быть, — он грустно вздохнул, а в голове сам собой всплыл образ золотисто-бежевого пса по имени Рич. Такое безумие этот пес.
Обед никак не хотел умещаться в желудке, хотя парень искренне пытался его туда впихнуть. Несмотря на успех на работе, настроение медленно, но верно, катилось черту прямо в задницу, и он еле сдерживал себя, чтобы банально не разрыдаться от усталости. Еще этот пес, что стоял перед глазами и чей вой как будто застрял у блондина в ушах, что так и подмывало обернуться и шикнуть на бестолковую псину. На время прогулки Рич затих, смиренно вышагивал по мокрым листьям, с грациозностью бегемота извалял светлую шерсть в свежей луже и удалился домой только после начавшегося ливня. Уходя из дома Ньют снова это услышал. Пес выл.
— К черту, — Ньют шлепнул на стол в кофейне десятку и, не дожидаясь сдачи, быстрым шагом рванул к офису, туда, где был припаркован его недавно купленный гольф.
Нью-Йорк утонул в осенней слякоти. Глубокие лужи на тротуарах, забитые стоки, залитые ночным ливнем дороги, бесконечный моросящий дождь, что выстукивал свою тревожную хандру на нервах каждого, кому не посчастливилось остаться без крыши. Погода как будто не обращала внимания на календарь и все отодвигала теплое запоздалое бабье лето до бесконечности, вызывая недоумение вечно спешащих горожан. Хотя, по большому счету, горожанам было плевать, как и Ньюту до этого момента. В обеденный пятничный перерыв парень неожиданно очутился в салоне своей новой машины, засмотрелся на бегущие по стеклу потоки воды, вздохнул о протяженности пробки на сто четвертом шоссе и застрял в мысли, как ему надоело одиночество. Дома его никто не ждал, если не считать воя Рича сверху и раскиданных листов проекта, который он поправлял и поправлял последний месяц без перерыва. Жутко захотелось узнать, каков же Том, если и Рич, и Тереза места себе не находили вот уже пять дней. Попади Ньют в такую передрягу и некому будет даже вспомнить о нем, не считая Минхо. Кстати, о Минхо…