— Гости, что приезжали на турнир? Увидели нас., решили подождать. Вместе ехать веселее. Он проворчал с недоверием:
— Их десяток, они друг друга знают. А мы им что? Нет, что-то другое…
Он как бы невзначай потрогал рукоять громадного меча. Я пробормотал:
— Скорее всего, это в самом деле ждут нас.
— Зачем?
— Был один разговор с Барбароссой.
— Его Величеством? — уточнил Смит.
— Да, им самым.
Сэр Смит полюбопытствовал:
— О чем был разговор, если мне позволено узнать? Ох, простите, сэр Ричард, я подумал, что это может и нас коснуться…
— Позволено, — ответил я. — И наверняка коснется, увы. Сейчас подъедем, все и узнаете. Я предупредил короля, что от вас у меня тайн нет.
Сэр Смит гордо подбоченился, брат Кадфаэль взглянул с благодарностью.
Граф Эбергард Сейненский и граф Мемель ожидали нас во главе небольшого отряда из десятка конных рыцарей. У всех на щитах вставшие на дыбы кони, небольшая корона сверху говорит о герцогстве, еще за спиной сэра Эбергарда и сэра Мемеля молодой рыцарь гордо держит знамя с изображением того же вздыбленного коня. .
Сэр Эбергард двинулся навстречу, серые глаза стального цвета смотрят на меня еще более неодобрительно, чем когда встретились у короля.
— Ваша светлость, — сказал он громко, краем глаза я видел, как вытянулось лицо сэра Смита, а глаза брата Кадфаэля вспыхнули, как два светильника, — не будем тратить время, надо спешить в герцогство. Надеюсь, что за сегодня мы успеем одолеть не меньше чем тридцать миль.
Я сказал вежливо:
— Вольно, граф. Не надо тянуться, мы не во дворце. Некоторые условности, неуместные в походе, опустим. Разумеется, мы будем торопиться. Но не слишком ли нас много? Полагаю, что пару человек, а то и пятерых, стоит пустить вперед, пусть позаботятся насчет гостиницы.
Он выслушал внимательно, ничто не изменилось в его лице, ответил кратко:
— Нет, ваша светлость. Эти люди для вашей охраны.
Один из молодых рыцарей выехал вперед, в руках роскошный черный плащ с богатой золотой вышивкой. Я успел увидеть изображение золотого коня, вздыбленного и с развевающейся гривой, после чего рыцарь с великой почтительностью набросил плащ мне на плечи.
Я нахмурился и пустил Зайчика вперед по дороге. Сэр Смит поехал от меня слева, а брат Кадфаэль — справа. Граф Мемель нахмурился, что-то сказал графу Эбергарду, а тот отвечал успокаивающим тоном. Возможно, объяснил, что сэр Смит имеет право ехать рядом, как победитель турнира. Это. ничуть не ущемляет достоинства герцога, победитель турнира обычно пирует за столами королей, а монах тем более должен быть в пределах досягаемости мудрого правителя, ибо с церковью пока что считаться приходится.
Сэр Смит посматривал искоса, наконец осмелился спросить шепотом:
— Сэр Ричард… я не удивлюсь, если окажетесь даже королем…
— Успокойтесь, сэр Смит, — ответил я так же тихо, — всего лишь очередная авантюра… Его глаза вспыхнули.
— Это как?
— Только играю герцога, — объяснил я. — А настоящий в одежде простолюдина со всех ног мчится к опустевшему трону.
Он спросил с еще большим энтузиазмом:
— Значит, за нами будет погоня?
— Еще и засады, — заверил я. Он воскликнул ликующе:
— Брат Кадфаэль, ты слышал? Вот где. погоняем гадов без всякой жалости! А то этого нельзя, другого нельзя, мечи чтоб тупые… Мельчает рыцарство!
Брат Кадфаэль посмотрел с укоризной.
— Сэр Смит, как вы можете? Я все-таки уверен, что в глубине вашей мохнатой и насквозь прочерствевшей души все же сохранилась искорка благочестия, и я приложу все усилия, чтобы раздуть ее в бушующее пламя…
— Свят-свят! — испугался сэр Смит. Щеки его разом потеряли буряковый цвет. — Брат Кадфаэль, этому миру нужны не только монахи, но и рыцари!
Очень разумно, подумал я. Иногда и такой, как сэр Смит, способен выдать чеканную мысль, сам того не подозревая. Впрочем, он же блондин.
Глава 4
Серая тень упала на землю, странно трепещущая, словно над головой плещется море, а вниз падают отблески. Я задрал голову, не сразу сообразил, что это не туча мошкары, а несметная стая крупных птиц. Если, конечно, птиц: несутся слишком стремительно. Даже отсюда видно, что слишком часто-часто взмахивают крыльями, хотя для осенней миграции вроде бы рано.
— К беде, — лаконично сообщил сэр Смит. Подумал, добавил значительно: — К кровавой жатве, что соберут наши мечи! Что-то грозное ждет нас впереди.
Рыцари держались установленного порядка: трое впереди, трое в арьергарде, еще по одному в опасных местах отъезжали в стороны, заглядывали в мелкие овраги, оставшиеся двое, ехали с графами, готовые в любой момент закрыть своими телами «наследника престола».
Я видел, как рука Кадфаэля поднялась, он благословил отряд, в чистых небесных глазах, невинных, как у младенца — ну не бывает у киллеров таких глаз, не бывает! — светилось облегчение и даже счастье.
— Как хорошо, — сорвалось с его губ.
— Что? — поинтересовался любознательный сэр Смит.
— В нашем отряде пятнадцать человек, — добросовестно объяснил Кадфаэль. — И ни одной женщины. Мысли достойных рыцарей могут быть обращены к Богу, ничто не препятствует, не отвлекает от раздумий, от поиска вечных истин.
Сэр Смит задумался, посмотрел на моего Пса и заметил глубокомысленно:
— Привлекательные женщины… отвлекают, согласен.
— У любой женщины, — добавил я, — проблем всегда больше, чем у нас. И вот нам всем, надо, по мнению этой любой женщины, все бросить и мчаться решать ее дела. А ведь бросимся же!., таковы узкие рамки цивилизованности, в которые мы сами себя загнали. Эх, скорее бы феминизм да эмансипация.
Они не поняли, сэр Смит вздохнул и сказал грустно:
— Женщины вдохновляют нас на многое великое… Они же мешают это творить. Так что будем радоваться, что нет их среди нас. Можно ехать с расстегнутой ширинкой.
Он загоготал, но в самом деле все чувствовали куда большую сплоченность, чем если бы в отряде были женщины, пусть даже хоть одна. Тогда все хорохорились бы, выпячивали грудь, сверкали глазами и то и дело старались проехать мимо ее повозки. Да и друг перед другом началось бы соперничество. Таких приходи и бери голыми руками.