Он подошел торопливо, весь застеснявшись и даже порозовев узким удлиненным лицом, все никак не огрубеет, а я с удовольствием посмотрел в его чистые синие глаза и на красиво очерченные губы. Уши тоже удлиненные и заостренные, но не слишком, это он весь удлиненный и заостренный.
— Ваше высочество, — сказал он.
Я обнял его и шепнул в ухо:
— И не вздумай увиливать от общего пира! Видишь, как внимательно рассматривают тебя с балконов девушки?
Он жутко покраснел, от пылающих щек краска растеклась по всему лицу, даже на лоб и щеки, а от кончиков ушей можно зажигать свечи.
— Ваше высочество, — сказал он с упреком.
— Садись ко мне поближе, — сказал я строго. — Вообще-то я сам прослежу.
— Ваше высочество, — повторил он совсем жалобно.
Уловив мой кивок, приблизился сэр Жерар, даже сейчас угрюмый и молчаливый, до предела сдержанный и расчетливый в каждом жесте и слове.
Я кивнул на Макса.
— Этого, — сказал я строго, — хоть связанным и на цепи, но на пир доставить! Надеюсь, у вас уже есть список приглашенных?
Сэр Жерар проговорил сдержанно:
— Да… но… вы еще не просмотрели, кого вы по своей бесконечной милости изволите…
— Список на стол, — велел я, — просмотрю и подпишу. Хотя какой список? Всех военачальников, кто вернулся из Гандерсгейма! Без разделения на благородных и не совсем.
Он спросил тихонько:
— А новых?
— И новых, — сказал сердито. — Вы что же, думаете, стальграф и рейнграф, что спасли Геннегау от пиратов, менее достойны почетных мест на пиру? К тому же Турнедо — теперь часть нашего королевства.
Он спросил тихо:
— Какого?
Я посмотрел на него строго.
— Нашего, сэр Жерар. Нашего.
Он наклонил голову, избегая моего пронизывающего взгляда.
— Ах да, простите, ваше высочество.
— Подумаю, — отрезал я. — Через час созовете в моем приемном кабинете Тайный Совет Лордов. Кроме старых членов еще и обоих турнедских, а также Макса.
Он вздохнул.
— А сэра Максимилиана не рано ли?
— Сэр Жерар, — сказал я строго, — я знаю, что делаю.
Он ушел, стараясь понять логику, хотя здесь логикой и не пахнет. Мне Макс и ему подобные нужны вовсе не для того, чтобы советовали что-то мудрое, но это пока не собираюсь раскрывать даже самым близким, пусть ищут логику, пусть, я весь такой загадочный, я весь такой задумчивый.
Граф де Бюэй, теперь еще и герцог Магенбрукский, остановился и ждал меня, красивый и взбодрившийся от общего внимания.
Я сказал праздничным голосом:
— В чем дело, герцог? На вашем челе видны следы забот!
Он скупо улыбнулся.
— А когда они нас покидают? Ваше высочество, я хочу представить вам одного из лучших героев нашего воинства… я так говорю, чтобы не умалить заслуги других, но сам я считаю, что в действительности именно он лучший.
Я проследил, как он повернулся в сторону толпы оруженосцев, что, не доверяя дворцовым слугам, сами ведут коней своих господ в сторону конюшни.
Оттуда вышел и направился в нашу сторону громадный рыцарь в настолько посеченных доспехах, что о них можно сдирать мездру со шкур. Даже шлем в десятках крупных зарубин, не считая сотни мелких.
Де Бюэй сказал с удовольствием:
— Ваше высочество, позвольте представить вашему вниманию доблестного сэра Вильярда!..
Вильярд преклонил колено и склонил голову в выражении полной покорности.
— Ваше высочество, — продолжил Ришар, — я еще не видел воина, который дрался бы с такой отвагой, доблестью и ожесточением, как сэр Вильярд! Он совершил столько подвигов, что за ним утвердилась слава как лучшего меча нашего войска, так и умелого командира. Я дал ему полк, он повел его на племя мергелей, почему-то он их особенно стремился побить, и разгромил в двух боях наголову, а затем захватил город Шальксбург, что пользовался их покровительством.
— Королевство Шальксберг, — поправил я. — Теперь уже, конечно, упраздненное. Прекрасно…
Я сделал знак сэру Жерару. Тот все понял, сделал вид, что вынимает из воздуха и разворачивает свернутый в трубочку лист бумаги, раскрутил так красиво и торжественно, что я почти увидел испещренную печатями грамоту, медленно и важно взглянул на меня, затем на Вильярда.
— По милостивому соизволению его светлости Ричарда, — начал читать он возвышенно, словно сообщает о сотворении мира, — вам, сэр Вильярд, жалуется титул графа с бывшими землями мергелей, а также их городом Шальксбергом… что теперь уже и так ваш.
Он отцепил от пояса изукрашенный лучшими мастерами Геннегау кинжал, я заказал таких сотню, передал мне, а я обеими руками протянул его Вильярду.