Едва он преклонил колено, я поднял его и, обняв за плечи, сказал с удовольствием:
— Я уж думал, растолстел, наверное…
— Ваше высочество! — воскликнул он обиженно.
— Все толстеют, — заверил я. — Ну, почти все. У тебя, как вижу, без приключений?
Он ответил с недоумением:
— А что могло приключиться, если все продумано и просчитано вами, ваше высочество?
— Верно, — согласился я, — приключения случаются только у растяп, а ты разве она самая? Мы должны побеждать без всякого героизма, потому что героизм — это род смерти, а не образ жизни
Он вскинул на меня ясные, честные глаза взрослого ребенка, на лице проступило замешательство.
— Ваше высочество, мы готовы к любому проявлению героизма…
— Героизм, — сказал я, — это беззаветное проявление безысходки. Ты военный гений, Макс!.. А сам понимаешь, что после проявления героизма обычно остается меньше половины армии. А то и меньше трети.
— Ну-у…
Я смотрел в его лицо, молодое и ликующее, как всегда особенно светлое, с огромными синими, к вискам чуточку вздернутыми, словно в радостном удивлении, глазами.
— Как же тебя все любят, Макс, — сказал я и добавил с легким упреком: — Но где потерял свой великолепный доспех, скованный лучшими мастерами Вестготии?
Он сказал виновато:
— Едет следом в обозе. Если надо будет, ну там на парад какой, надену сразу, не беспокойтесь. А этот просто удобнее.
— Тебя не отличить от простого сотника, — сказал я, — а то и десятника.
Он не успел ответить, приблизились верховные лорды, Хродульф сказал важно и покровительственно:
— При такой удивительной скромности тем выше к нему любовь и преданность его людей. Умный и точный расчет.
Макс застеснялся, не смея возразить, что это не расчет, а я повернулся к лордам и сказал празднично:
— Я отметил этого юного рыцаря, и не устану это повторять, еще когда мы простыми рыцарями дрались в общей схватке на Каталаундском турнире. На нашей стороне была беднота, а нашими противниками были богатейшие и знатные рыцари тогда из неизвестного нам Сен-Мари, и, понятно, когда такого удавалось выбить из седла, его торопились захватить в плен, чтобы получить богатый выкуп. Максимилиан и еще один рыцарь все время берегли мою спину, так как я был вожаком нашей группы, и так и не захватили ни одного пленника. Он показал тогда, что для него команда — превыше всего!
Меревальд произнес с вопросительной ноткой:
— И вы его преданность оценили?
— Прежде всего его преданность любимому делу, — Уточнил я. — И понимание ситуации. Он всегда служит команде, а о себе вообще не думает. Сами понимаете, какая это редкость.
Макс застеснялся, вывернулся из-под моей руки, нежные щеки, присыпанные пылью, чуточку заалели.
— А теперь, — велел я, — пусть армия располагается лагерем с западной стороны города, там удобное поле, а вечером всех вас жду на пир в ратуше, а затем — военный совет.
— Может быть, — сказал Меревальд, — сперва военный совет? На трезвые головы?
— Мы останемся здесь на недельку, — сообщил я, — не меньше. Нужно дождаться армий из Ламбер-тинии и Мезины. Это… настоящие армии, которыми горжусь. Мунтвиг получит достойный ответ за свое неспровоцированное нападение на мирные королевства, которые мы просто обязаны защитить по Божьему праву. За это время мы проведем не один военный совет, утрясая и уточняя.
Меревальд поклонился.
— Простите, ваше высочество. Я счастлив, что еще подойдут армии.
— Армии, — произнес я с расстановкой, — герцогов Шварцкопфа и Меганвэйла… это еще не все.
— Ваше высочество?
— Из Сен-Мари, — сказал я, — уже идут быстрым маршем, я уверен, закаленные в боях армии стальграфа Филиппа Мансфельда и рейнграфа Чарльза Мандершайда!.. И тогда Мунтвиг окончательно поймет, что не стоило ему идти по дороге Карла.
Лорды слушали и серьезнели, а я перехватил взгляд Норберта. Старый воин показал взглядом, что да, я в самом деле успел провести и даже почти закончить реорганизацию армий. Еще бы промедлил — все бы рухнуло под новым нашествием. Или война завязалась бы долгая, с отступлением к Большому Хребту, а потом — тьфу-тьфу! — и за него…
Глава 8
Праздничный пир был в разгаре, когда примчались разведчики с сообщением, что с юга приближается армия в составе рыцарской конницы и большого количества пеших частей с небольшим обозом.