Первой заботой родственников королевы стало переманивание на свою сторону королевских советников. Они прекрасно понимали, что договариваться с лордом Хейстингсом и герцогом Бакингемским им было не о чем. Сторону их противников без особых раздумий, скорее всего, готовы были принять и другие бароны, в том числе проявивший себя удачливым военачальником лорд Хауэрд. Единственно, чего не знал никто, так это мыслей хитрого интригана и прирожденного изменника лорда Стэнли.
Однако королева смогла привлечь в свою партию многих людей незнатного происхождения, когда-то представленных ею ко двору или получивших с ее помощью неплохие должности. В основном это были прелаты: канцлер Томас Ротерем, архиепископ Йоркский, хранитель Малой королевской печати Джон Расселл, епископ Линкольнский, Джон Мортон, епископ Илийский, Эдуард Стори, епископ Чичестерский и несколько других, чьи голоса в совете могли стать решающими. Духовенство опасалось растущих среди баронов антиклерикальных настроений, что давало Вудвиллам сильный козырь для вербовки союзников. Поскольку взгляды Ричарда Глостерского на эту проблему были мало кому известны, Вудвиллы спешно демонстрировали прелатам свое дружелюбие, обещая, что под их присмотром принц Эдуард пойдет по стопам отца, уважавшего привилегии церкви.
Была середина апреля, когда во двор замка Миддлхэм ворвался измученный быстрой скачкой гонец с ошеломляющей вестью — король Эдуард IV скончался. Новость застала Ричарда Глостерского врасплох: не прошло еще и двух месяцев, как он расстался с братом. Да, здоровье короля не внушало оптимизма, однако не было никаких признаков того, что Эдуард стоит на краю могилы. Все мысли Ричарда в то время были заняты разработкой новой кампании против шотландцев и заботами о палатинате, благодаря которому герцог Глостерский надеялся обеспечить себе и своим наследникам относительную безопасность от придворных интриганов. Смерть короля нарушила все его планы.
Ричард ходил бледный и мрачный. Особенно его угнетало то, что гонца прислала не королева и не лорд-канцлер. Сообщение привез человек лорда Хейстингса, и было оно кратким и тревожным: «Король перед смертью вверил лишь Вашим заботам жену, детей, имущество и все, что он имел. Поэтому заклинаю Вас отправиться со всей возможной поспешностью за принцем Эдуардом в Уэльс и прибыть с ним в Лондон, дабы возложить на себя управление государством»{49}. Ричард немедленно отправил письмо королеве Элизабет, в котором выражал соболезнования ее горю и уведомлял о своем скором прибытии в Лондон. Герцог обещал, что выкажет подобающую покорность и будет верно служить ее сыну.
20 апреля Эдуард IV был погребен в часовне Святого Георгия в Виндзоре. На церемонии Вудвиллы — сэр Ричард, сэр Эдуард, Лайонел, епископ Солсберийский и Томас Грей, маркиз Дорсетский — склонились в молитве рядом с лордами Хейстингсом, Стэнли, Одли и Хауэрдом. Здесь же присутствовали лорд Феррес Чартлейский и придворный церемониймейстер Уильям Колинборн, сэр Джон Чейни[107] и Джон Мортон, епископ Илийский. Однако ведущих актеров драмы, готовой вот-вот начаться, среди придворных не было. За 200 километров к северо-западу от Виндзора, в замке Ладлоу под надзором своего дяди и воспитателя Энтони Вудвилла, графа Риверса, жил двенадцатилетний принц Эдуард, ставший полторы недели назад королем Эдуардом V. В своих уэльских поместьях находился Генри Стаффорд, герцог Бакингемский. И далеко на севере, за 400 километров от Виндзора, в замке Миддлхэм, готовился противостоять стремительно развивавшимся событиям единственный выживший брат покойного короля и дядя нового — Ричард, герцог Глостерский.
Хотя Глостер предсмертной волей короля был назначен протектором, королева Элизабет уничтожила исправленное завещание и надеялась перехватить власть над королевством. Английские обычаи тех времен не одобряли назначения матери малолетнего короля регентшей, и следовательно, действовать надо было по-другому. Королева и маркиз от имени Эдуарда V немедля созвали советников покойного короля. Первое предложение Вудвиллов казалось безобидным — для того чтобы колеса правосудия не буксовали, нужно повторно назначить судей суда королевской скамьи и общегражданских исков на их места. Это не вызвало никаких возражений. Затем в присутствии королевы, как будто она уже была утверждена регентшей, маркиз Дорсетский стал настоятельно призывать к усилению мер по защите королевства. Поскольку уже многие недели Ла-Манш терроризировали французские флибустьеры, он предложил снарядить флот для защиты прибрежных городов и торгового судоходства. Это инициатива также быстро нашла поддержку, причем Дорсету удалось продвинуть на должность командующего флотом из двадцати судов своего дядю сэра Эдуарда Вудвилла, который сразу же приступил к снаряжению кораблей и назначению на них своих людей. Сам маркиз, будучи констеблем Тауэра, взял под свой контроль крупнейший оружейный склад страны и богатые сокровища, накопленные Эдуардом IV.
107