Григорий не отставал от матери и пытался копировать ее мимику и манеры. Но делал это только тогда, когда рядом не было никого из взрослых. Еще одну беседу с бабушкой Агатой и отцом он не хотел.
Сама бабушка Агата считала недостойным показывать свои истинные эмоции и чувства кому-либо кроме мужа. Потому в общении она была вежлива, тактична, но не более. Никакой теплоты или заботы. Только назидание и холодность.
— Тебе не надоело быть с ними строгой? — нарушил тишину дедушка.
— Надоело. Но если не заставлять их учиться, тренироваться и работать, то кто их научит всему, что пригодится в жизни?
— Школа.
— Школа. — Даже за стенкой был слышен смех бабушки. — Многому она научила тех, кто был за полярным кругом? А тех, кто был вместе с Григорием и Риджиной на острове? Нет. — Каблуки туфель вновь застучали по паркету. — Если бы не те знания, что внуки получили здесь, в поместье, неизвестно, чем бы закончились их почти каникулы.
— Но там были и другие студенты, и они неплохо справлялись с заданиями.
— Вот именно — неплохо, — бабушка повысила голос, — но не этого мы хотим для нашей семьи. Неплохо — это мы оставим для неудачников, хорошо — для лентяев, которым не хватает труда идти дальше. Даже отлично — это не наша высота.
— А что тогда?
— Замечательно. Только замечательно. На меньшее не должен соглашаться ни один Рогов.
В комнате воцарилась тишина. Думать о том, что я услышала, не хотелось совершенно, но было необходимо. Разговор нужно было дослушать до конца. Я задержала дыхание в надежде, что бабушке Агате не придет в голову поменять гардероб.
Чем занимались в комнате взрослые, непонятно. Было тихо. Каблуки туфель-лодочек не стучали по паркету. Не слышалось пение и чириканье птиц, которых вокруг поместья было в большом количестве. Дедушка привозил все новые и новые сорта кустарников и деревьев, которые приживались благодаря магическому вмешательству. Территория поместья представляла для пернатых рай. Их никто не гонял, еды было вдоволь, мест для гнездования тоже. Птицы совершенно не боялись присутствия магов и щебетали в свое удовольствие.
Это не нравилось некоторым обитателям поместья. Поэтому дедушка Сергей установил магический купол, который заглушал или отключал звуки, которые доносились с улицы или, наоборот, из поместья на улицу.
Магическая вибрация внезапно прекратилась.
«Наверное, это бабушка и включила купол „тишины“ и напитала его магической силой, чтобы ничто и никто не мешал вести разговор».
— Когда ты избавишься от этих птиц? — проворчала бабушка Агата и тут же сама ответила: — Никогда. Ты так любишь слушать их пение, что просто не можешь представить, каково нам, тем, кто не в восторге от всего этого шума.
— Мне просто нравится природа. Это настоящая магия, и ее надо беречь. Значит, ты решила немного дать им отдохнуть? — спросил пожилой маг, ловко меняя тему.
— Не я — мы. И «да» — ответ на твой вопрос.
— Разумно. — Дедушка сделал несколько шагов к двери, за которой я пряталась. — Но теперь об их потенциале знаем не только мы, но и другие. Надо пересмотреть программу подготовки. Я займусь этим, как только вернусь из Коллегии.
Я огляделась. В гардеробной мало места, нужно срочно придумать, куда спрятаться. Любое применение магии — и будет то же самое, если за обедом в столовой объявить всем, что подслушивала разговоры.
«Вычислить по магическому следу никому не составит труда, даже тете Элизе, которая была самым слабым магом семьи. Может, в одежде спрятаться?» Но смотреть, как переодевается дедушка, мне совсем не хотелось. «Пусть произойдет чудо и он сюда не войдет. Ну пожалуйста, маленькое чудо. Я ведь много не прошу». Я зажмурилась.
— Лучше подумай об этом сейчас. Нечего тратить время на одежду. Ты и так прекрасно выглядишь. — «Никогда не была так рада вмешательству бабушки Агаты, как сейчас». — Там не оценят, а нам надо как можно быстрее менять занятия. То, что ставку надо делать на внучку, многое меняет.
— Это точно. — По звуку удаляющихся шагов я поняла, что пока никто не собирается заходить в гардеробную. — Все не перестаю удивляться выбору Анны. Ведь не просто так она вышла замуж за человека.