Вдруг он понял все. Кровь на тоге была не его, ею специально испачкали одежду, чтобы привлечь тигра. Позабыв про боль, он быстро снял тогу, перекинул через изгородь и побежал прочь, сворачивая то налево, то направо.
Никогда в жизни Джасарей не впадал в панику и даже сейчас, несмотря на страх, оценил гениальную простоту плана. Император растерзан тигром во время прогулки по лабиринту. Вся власть, естественно, перейдет к первому министру Наладемусу, который тут же назначит Пантерам нового командующего. Практически никакого риска гражданской войны, и винить некого, разве что невнимательного укротителя, который плохо закрыл клетку.
— Прекрасно придумано!
Откуда-то сзади донеслось рычание тигра, а потом — звук раздираемой ткани. Джасарей побежал к восточному выходу. У арки он остановился, лег на живот и заглянул под изгородь. Выход был заблокирован деревянной рамой, за которой мелькали неясные силуэты. Джасарей поднялся и пошел в обратном направлении. «Наверняка заблокированы все четыре выхода», — подумал он.
Джасарей неожиданно улыбнулся и покачал головой. «Вот как все обернулось: человека, который создал армию Пантер, съест тигр. Почти забавно», — подумал он.
Бэйн внезапно открыл глаза и сел. Спальню, расположенную в западном крыле дворца, заливал лунный свет. Вокруг было тихо. Бэйн взглянул на кровать у балкона, где лежал Свирепый. Тренер гладиаторов спал спокойно, на животе, одна рука свисала с матраса, другая обнимала подушку.
Накануне вечером они долго сидели на прощальном обеде с Джасареем, Бендегитом Браном и Фиаллахом. Разговор шел в основном о политике, но даже когда перешли к более интересным темам, Бэйну легче не стало. Ему очень хотелось провалиться сквозь землю, когда начали обсуждать Коннавара, его жизнь, храбрость и величие. Бэйну то и дело приходилось сдерживать гнев. В какой-то момент император повернулся к нему:
— Ты когда-нибудь встречался с королем?
— Только раз и очень недолго, — ответил Бэйн, — я выиграл марафон, и он вручил мне приз.
Джасарей внимательно посмотрел на него, а затем обратился к Бендегиту Брану:
— Мои разведчики сообщили, что король Шард снова строит сильный флот, — сказал он. — Коннавар об этом знает?
— Мы прекрасно знаем об угрозе, — заявил Бран. — Шард ненавидит Коннавара и пообещал отрезать ему голову.
— А откуда такая ненависть?
Бран взглянул на Фиаллаха:
— Ты там был, дружище, может, ты нам все и расскажешь? Огромный желтоволосый воин кивнул, и Бэйн увидел, что его хмурое лицо помрачнело еще больше.
Отряд варов под командованием Шарда напал на мое селение, чтобы взять в заложницы молодую девушку по имени Таэ. Она была дочерью влиятельного лорда, и Шард считал, что сможет потребовать за нее большой выкуп золотом. Вне всяких сомнений, он был прав. Большинство мужчин обманом выманили из селения, мы были примерно в пятнадцати милях и выслеживали льва. Поблизости оказался только Коннавар, который выследил варов и освободил Таэ.
— Он был один? — спросил Джасарей.
— Да, один, — подтвердил Фиаллах, — мне очень стыдно, что меня не было рядом.
— Как же ему это удалось?
— Нападавшие разделились, чтобы сбить со следа погоню. Коннавар перебил группу, которая удерживала Таэ, и увез девушку в лесную чащу. Один из убитых был братом Шарда, и тот поклялся на крови, что убьет Коннавара.
— Великие люди часто наживают врагов, — сказал Джасарей, — меня очень огорчило известие о смерти Таэ, насколько я помню, это случилось из-за кровной вражды. Почему Коннавар снова не женится?
Гости не знали, что и ответить, и первым нашелся Бран:
— Он повенчан на бедах и заботах кельтонских народов, и на личную жизнь просто не хватает времени так же, как и у вас, ваше величество.
— В самом деле, — подтвердил Джасарей, и разговор вернулся к договорам и тесным связям между народами.
К концу вечера Бэйн буквально валился с ног. Они со Свирепым вернулись в приготовленную комнату, Свирепый тут же лег спать, а Бэйн выпил немного вина, посидел на балконе, наблюдая за звездами, и тоже пошел спать.
Сон был ужасным, дьявольски страшным. Сердце отчаянно колотилось, но кошмар отступал, ускользая из памяти. Бэйн помнил, что ему снился Бануин, который пытался что-то ему сказать, но что именно, Бэйн не помнил. Что-то про свое видение! Видение, в котором за ним гнался демон? Он вспомнил ночь в доме Баруса в Ассии, когда его разбудили крики Бануина. «Стены живые!» — вопил тот, а по его Лицу градом катился пот. «За тобой-гонится демон, Бэйн! Я вижу его! Когтистые лапы. Он пришел за тобой!»