— А теперь получается, — протянул мистер Уизли, — что Сами-Знаете-Кто исчез сразу после нападения на Поттеров на целую неделю, а когда вернулся, то получил ребёнка в подарок от Бэллы, которая в тот же день умерла. А спустя ещё неделю были убиты все Лонгботтомы.
— Что, если пророчество исполнилось? Что, если Лорд умер в тот день? Разве он не говорил, что прошёл по тропе бессмертия дальше всех остальных волшебников? — задумчиво постучал пальцем по губам Снейп. — Он подстраховался, когда пошёл к Поттерам. Рассказал Бэлле, как его вернуть, а потом сам её убил, чтобы секрет его бессмертия остался в тайне. И решил оставить ребёнка Поттеров себе, чтобы воспитать, как преемника, раз уж убить не вышло.
— Если это действительно Гарри, то он рос в идеалах тёмной стороны, — печально покачал головой Дамблдор. — Не надейся на чудо, Сириус. Гарри больше не тот милый карапуз, каким ты его помнишь. Если Том доверил ему секрет своего бессмертия, то Гарри должен быть безоговорочно ему предан.
— Сам-Знаешь-Кто мог задурить ему голову, навешать лапши на уши, но что, если Гарри узнает правду? Что, если мы расскажем ему, как погибли его родители на самом деле? Может, он даже не знает, кто он такой? Мы должны попытаться спасти его! — в давно потухших синих глазах Сириуса затеплилась надежда.
— Блохастый прав, Альбус, — неохотно согласился Снейп. — Если это действительно Поттер, то мы должны добраться до него, пока он не оживил Лорда.
— Вы правы, друзья, у нас наконец-то появилась надежда. Гарри Поттер — Избранный. Доберёмся до него — уничтожим Тома раз и навсегда! — хлопнул в ладоши Дамблдор, и кухня вновь взорвалась аплодисментами.
***
Гарри дрожащими руками надел медальон на шею парализованного мальчишки. Он поймал его в маггловской деревне, расположенной в паре километров от поместья — у него оказалась та же группа крови, что и у его любимого. Мальчик мог только в ужасе вращать голубыми глазами и беззвучно плакать. Гарри было его очень жаль, но себя всё же жальче — без Тома весь мир словно рухнул. Ему не хватало его грубых поцелуев, его сильных объятий, его глубокого голоса. Он не мог подвести любимого, он не мог жить без него, и жизнь этого маггла казалась маленькой ценой за возможность ещё раз почувствовать Тома внутри себя.
Это началось, когда ему исполнилось тринадцать. Гарри жил у Тома с самого детства, потому что его родителей убил Дамблдор — грязный старый обманщик, который хотел захватить власть. Том успел спасти маленького Гарри и решил сам его воспитать в память о своём друге Джеймсе. Гарри рос избалованным маленьким принцем. Он ни в чём никогда не нуждался, ни в чём не знал отказа до тех пор, пока не пришла пора идти в школу.
В одиннадцать лет Том рассказал ему страшную правду: Гарри — ребёнок пророчества. Ему было предсказано убить Дамблдора, именно поэтому старик пытался уничтожить его в детстве и именно поэтому Гарри не может пойти в школу — опасность слишком велика, Дамблдор начал масштабную открытую войну, и Гарри в любой момент может умереть от его руки.
Так Гарри оказался заперт в поместье. Он не видел других волшебников, не играл с ровесниками, у него был только Том. Он обучал его сам, буквально натаскивал на убийство старика. И Гарри из кожи вон лез, чтобы стать сильнее, потому что он жаждал покинуть, наконец, поместье и жить свободно, не опасаясь за свою жизнь и за жизнь опекуна.
Когда ему стукнуло тринадцать, Гарри начал замечать за собой странности: ему хотелось быть к Тому ещё ближе, хотелось больше прикосновений, больше внимания. Он взрослел, и вместе с ним росла и его одержимость опекуном. Гарри тщательно скрывал от Тома свои ненормальные мысли, но это не могло длиться вечно. Лорд Волдеморт был слишком красив, слишком умён и сексуален для него — одинокого, невинного подростка. В восемнадцать Гарри сам перешёл все границы, сам начал тот странный танец, что длился до сих пор.
Иногда ему казалось, что Том отвечает ему взаимностью, когда он ни с того ни с сего вдруг жадно его целовал и шипел на парселтанге разные нежности, но иногда… Иногда ему казалось, что он видит в любимых рубиновых глазах настоящую ненависть. Том то отгораживался от него и мог целую неделю пропадать где-то, то, наоборот, запирался с ним в комнате на целые сутки, и тогда они не вылезали из постели, предаваясь развратному сексу.
Чем старше становился Гарри, тем чаще Том затаскивал его в койку, будто торопился насытиться им до того, как Гарри вступит в бой с Дамблдором. Но Гарри умирать не собирался. Он был уверен, что сможет убить старика, ради Тома и их счастья он был способен на всё.
Беда пришла в их дом внезапно. Однажды утром Том проснулся и обнаружил чёрное пятно на предплечье. Он довольно быстро выяснил, что его наградили самым страшным, смертельным проклятием египетских фараонов: его тело гнило заживо, и процесс был необратим. В рядах пожирателей смерти затесался предатель, он десять лет строил карьеру, пробиваясь к Лорду всё ближе и ближе, а когда вошёл во внутренний круг, то смог проклясть, пожертвовав собой. Они так и не узнали, кто это был — мужчина буквально стёр свою личность и притворялся обычным чистокровным волшебником из бедной семьи. Только потом они выяснили, что хозяин имени был давно мёртв, а его место занял самозванец под оборотным зельем десять лет назад.
Том медленно умирал, а Гарри рвал на себе волосы от отчаяния. Он то впадал в депрессию и ничего не ел, то, наоборот, лихорадочно начинал искать способ спасти опекуна. Тогда-то Том и решил сжалиться над ним. Он оказал ему высшее доверие — поделился секретом, который позволил ему победить смерть и выживать раз за разом.
И теперь Гарри стоял и смотрел на маггловского мальчишку с медальоном на шее.
— Прости, парень, — покачал он головой. — Ты ни в чём не виноват. Но я люблю его, понимаешь? Я не могу без него. Я должен тебя убить, чтобы он вернулся ко мне. Прости меня.
Он отлевитировал мальчишку в огромный котёл с кипящим молочно-белым зельем. Оно мигом сожгло нежную кожу обнажённого маггла, и Гарри закрыл глаза, чтобы не видеть его страданий. Вариться заживо в котле не самое приятное занятие. По его щекам текли слёзы раскаяния, но губы сами начали шептать слова заученного наизусть заклинания, которое должно было приманить душу Тома в новое тело, которое прямо сейчас изменялось, становясь точной копией старого. Медальон на шее служил маяком, на который должен был ориентироваться настоящий Том, который сейчас, спустя пару дней после смерти, был слишком слаб и не мог найти путь самостоятельно.
В горле пересохло, слёзы продолжали литься по щекам и спускались на шею, но он упорно читал заклинание, упав на колени.
Когда последнее слово было произнесено, в глухом подвале без окон появился ветер. Гарри распахнул слезящиеся глаза, с восторгом увидев плотное облако тьмы над котлом.
— Том! — теперь слёзы боли превратились в слёзы счастья.
Облако покружилось под потолком, а потом стремительно влетело в котёл, расплескав по сторонам немного молочной жидкости. Содержимое сильно забурлило, вспенилось и выпустило клубы пара.