Брат Паскаль прошел к нижней церкви и рассказал мне, как в 1857 году отец Джозеф Малхули, впоследствии ректор ирландского доминиканского колледжа, убедился, что существующая церковь — не та, которая упоминалась ранними летописцами. Прорыв несколько пробных туннелей, он обнаружил, что его умозаключение верно и что церковь построена на множестве обожженных булыжников, заложенных в стены более раннего здания.
Дорогостоящая и трудная задача — найти булыжник и опоры, заняла полвека. Пий IX щедро финансировал раскопки, кроме того, изо всех частей света приходили взносы. Отец Малхули в конце концов увидел церковь IV века со стенами, покрытыми фресками, многие из которых носили следы норманнского разграбления 1084 года. Даже сама по себе проблема — как распорядиться сотнями тонн земли и булыжника — оказалась не из легких. Симпатичный маленький садик церкви Сан-Клименте, выходящий на Колизей, поднялся на несколько футов, и теперешние яблони, овощи и цветы преспокойно растут на развалинах, оставшихся после разграбления Рима норманнами.
В подземной церкви имелось электрическое освещение, и там было холоднее, чем в катакомбах. Нам было слышно журчанье воды многочисленных источников, текущих с Эсквилинского холма, и по мере того, как мы спускались, этот звук становился все громче. Темные глаза византийских святых смотрели на нас сквозь пелену сырости. Все эти фрески следовало бы снять на цветное фото, прежде чем они исчезнут.
На самом нижнем раскопанном уровне нам предстало удивительное зрелище: сводчатый храм Митры с алтарем в центре, на котором скульптурный Митра убивает быка. По обе стороны — каменные сидения, которые занимали посвященные, а в соседней комнате обучали новичков. Отделенные от языческого храма лишь коридором, мы вошли в помещение, которое считают оставшимся от дома святого Климента и относят к I веку. Это был большой и древний дворец, чья кладка принадлежит скорее периоду республиканского, чем имперского Рима. Это одно из зданий, без сомнения, знакомых святому Петру и святому Павлу.
Мы покинули это удивительное место — на мой взгляд, одно из самых неожиданных в Риме — и поднялись к Колледжу, где в зале, увешанном портретами, меня принял приор. Я заметил на стене портрет Карла Эдуарда в преклонном возрасте, когда его, к счастью, уже не называли Красавцем. Доминиканцы были тесно связаны с отправленным в ссылку английским двором: исповедник принца Чарли был доминиканцем, и приор церкви Сан-Клименте в 1766 году лишился своего звания за то, что воздавал принцу королевские почести, что противоречило инструкциям Ватикана. 0 Эта церковь имеет отношение и к образованию Нью-Йоркской епархии в первые годы прошлого века. Мне показали портрет святого отца Ричарда Люка Конканена, посвященного в римские католические епископы Нью-Йорка в 1808 году. Но наполеоновские войска удерживали все порты, и он два года не мог найти корабль, чтобы пересечь Атлантику. В день, на который наконец было назначено отплытие из Неаполя, он умер в возрасте семидесяти двух лет. Другой ирландец, отец Джон Конноли, прибыл в Нью-Йорк в ноябре 1815 года, после поездки в Дублин, которая Длилась шестьдесят семь дней. Будучи формально вторым епископом, он был первым, кто действительно, а не формально, занимал этот пост. Сохранилось интересное письмо, из которого ясно, насколько мала и бедна была в то время Нью-Йоркская католическая епархия. Когда епископ прибыл, он обнаружил лишь четырех священников, три церкви и тринадцать тысяч католиков, из которых одиннадцать тысяч были ирландцами или имели хотя бы одного родителя ирландца.
Когда я поднимался на Целий по благородной лестнице, ведущей к церкви Святого Григория Великого, вдруг навстречу мне хлынула волна людей; потом, через мгновение, появилась хорошенькая изящная невеста под руку с женихом в синем костюме.
Старый обычай забрасывать молодых конфетти все еще соблюдается на римских свадьбах. Иногда их раздают гостям в коробочках. Нет, в данном случае это не цветная бумага, которая потом свисает с шеи жениха и месяцами валяется на сиденьях наемного автомобиля. Это засахаренный миндаль. Бросаться орехами на свадьбе — языческий обычай. Я вспомнил, как много лет назад бывший король Умберто женился на своей невесте — бельгийке; как на мраморных ступенях Квиринальского дворца стояли лакеи с серебряными мисками, полными засахаренного миндаля, который они щедро накладывали ложкой в сложенные лодочкой ладони гостей. Иногда орехи действительно разбрасывают, но сегодня, когда они стоят восемь шиллингов за фунт, их гораздо чаще раздают гостям в маленьких шкатулочках.