Так у Малтина туника отвсюду висит и тащится;
Ну, а другой поднимает ее до пупа. От Руфилла
Пахнет духами; Гаргоний же козлищем грязным воняет.
{2}Нет середины. Одни только тех хотят женщин касаться,
Столы[7] которых обшиты оборкой, до пят доходящей;
30 Тот же, напротив, — лишь тех, что стоят под сводом вонючим[8].
Мужа известного раз из-под свода идущим увидя,
Молвил божественно мудрый Катон: «Твоей доблести — слава!
Ибо, надует когда затаенная похоть им жилы,
Юношам лучше сюда спускаться, оставив в покое
Женщин замужних». — «Такой я хвалы ни за что не хотел бы», —
Молвит под белой лишь столой ценящий красу Купиэнний.
Выслушать стоит вам — тем, что успеха в делах не желают
Бабникам, — сколько страдать приходится им повсеместно:
Как наслаждение им — отравлено горем обильным —
40 Редко дается, ценой сплошь и рядом опасностей тяжких.
С крыши тот сбросился вниз головою, другого кнутами
Насмерть засекли; а тот, убегая, разбойников шайке
В руки попал; а другой поплатился деньгами за похоть;
Слугами этот облит. Был раз и такой даже случай,
Что, волокиту схватив, совершенно его оскопили
Острым ножом. «Поделом!»—говорили все, Гальба же спорил.
В классе втором сей товар безопасней, конечно, гораздо —
Вольноотпущенниц я разумею, которых Саллюстий
Любит безумно, не меньше, чем истый блудник. Но ведь он же,
50 Если бы в меру желал быть добрым и щедрым, насколько
Средства и разум велят и насколько ему то пристойно
Быть тороватым, давал бы он вдоволь, себе разоренья
Сам не чиня и позора. Но тешит себя он одним лишь,
Любит и хвалит одно: «Ни одной не касаюсь матроны».
Так же недавно Марсей, любовник Оригины славной:
Отчую землю и дом актерке он отдал в подарок,
Хвастая: «Я не имел с чужими ведь аренами дела».
Но и с актерками жил и с блудницами он, а ведь этим
Больше, чем средствам, ущерб причиняется чести. Неужто
60 Надо отдельных особ избегать, не заботясь избегнуть
Зла, приносящего вред? Утратить ли доброе имя,
Иль состоянье отца промотать — одинаково дурно.
Разница есть ли, когда ты с матроной грешишь иль с блудницей?
Виллий (по Фавсте он стал зятем Суллы[9]) несчастный, прельстившись
Именем только, понес наказаний довольно и даже
Больше того: был избит кулаками он, ранен железом,
Выгнан за дверь был, когда Лонгарен находился в покоях.
Если бы, эту печаль его видя, к нему обратился
Дух его с речью такой: «Чего тебе? Разве когда ты
70 Пылом объят, то тебе непременно любовницу надо,
В столу одетую, дать от великого консула родом?»
Что он ответил бы? «Дочь ведь отца она знатной породы!»
Сколько же нас лучшему учит природа, вот с этим воюя,
Средств изобильем сильна, если только ты хочешь с расчетом
Жизнь устроять, различая, чего домогаться ты должен
Или чего избегать. Все равно тебе, что ли, страдаешь
Ты по своей ли вине, иль случайно? Поэтому, чтобы
После не каяться, брось за матронами гнаться: ведь так лишь
Горе скорее испить, чем сорвать удовольствие можно.
80 Право, у женщины той, что блестит в жемчугах и смарагдах
(Как ни любуйся, Керинф!), не бывают ведь бедра нежнее,
Ноги стройней; у блудниц они часто бывают красивей;
Кроме того, свой товар без прикрас они носят, открыто,
Что на продажу идет, выставляют: совсем не кичатся
Тем, что красиво у них, и плохого они не скрывают.
Есть у богатых обычай коней покупать лишь прикрытых,
Чтобы, зевая на круп, как нередко бывает, красивый, —
Пусть и на жидких ногах, — покупатель в обман не попался:
Зад, мол, хорош, голова коротка у ней, шея крутая.
90 Правы они — вот и ты не гляди на красивое в теле
Глазом Линкея[10]; равно не слепее известной Гипсеи
Ты на уродства взирай: «О ручки, о ножки!..» Но с задом
Тощим, носастая, с тальей короткой, с большою ступнею...
Кроме лица, ничего у матроны никак не увидишь:
Если не Катия — все ниспадающим платьем закрыто.
Если к запретному ты, к окруженному валом стремишься
(Это тебя ведь ярит), повстречаешь препятствий ты много:
Стража, носильщики вкруг, раздувальщик огня, приживалки;
Спущена стола до пят, и покрыто все мантией сверху —
8
9