Вопрос лишь в том, хватит ли времени научить его всему, что нужно для создания средства против бессмертия.
Вечером, когда дневные уроки закончились, я решил заняться... другой стороной образования Марка. Алхимия требует не только знаний, но и уверенности в себе, а мой ученик явно страдал от недостатка последней.
— Марк, — сказал я, когда мы закончили убирать лабораторию, — сегодня у нас будет особый урок.
— Особый? — он поднял бровь. — По алхимии?
— По жизни, — усмехнулся я. — Ученый муж должен познать не только тайны металлов, но и тайны человеческой природы.
Я повел его в один из лучших борделей Рима — заведение на Субуре, которое славилось красивыми девушками. Хозяйка, полная римлянка с хитрыми глазами, встретила нас поклоном.
— Добро пожаловать, господа! Чем можем услужить?
— Моему другу нужны... особые услуги, — сказал я, положив на стол кошелек с золотом. — Не только развлечения, но и уход.
Марк покраснел как маков цвет.
— Виктор, что ты...
— Доверься мне, — прервал я его. — В нашем деле важна не только чистота разума, но и чистота тела.
Хозяйка поняла с полуслова.
— А, понятно! Полный уход? С баней, массажем и... приведением внешности в порядок?
— Именно. И особое внимание к... растительности на лице и теле.
Я подозвал хозяйку поближе и тихо добавил:
— Его монобровь нужно аккуратно разделить посередине. И удалить все лишние волосы с тела. В нашей работе это вопрос безопасности — волосы могут загореться от искр или впитать ядовитые пары.
— Конечно, господин. Наши девочки опытны в таких делах. Многие патриции просят подобные услуги.
Марка увели в отдельную комнату, а я остался ждать в главном зале, потягивая хорошее вино и наблюдая за представлением — танцовщица из Египта исполняла эротический танец под звуки флейт.
Через два часа Марк появился снова, и я едва его узнал. Монобровь была аккуратно разделена, превратившись в две нормальные брови. Кожа блестела от масел, волосы на руках и груди исчезли. Он выглядел моложе и... увереннее.
— Ну как? — спросил я, когда мы покидали заведение.
— Странно, — признался он, ощупывая свое лицо. — Но... приятно. И девушки сказали, что теперь я выгляжу как настоящий римлянин, а не дикий грек.
— Внешность важна, — объяснил я. — Корнелий и его друзья должны видеть в тебе успешного алхимика, а не бродячего философа. А в лаборатории лишние волосы действительно опасны.
— А то, что было... до ухода? — он покраснел снова.
— Тоже важно. Алхимик не должен быть монахом. Понимание человеческих страстей помогает понять природу превращений. Желание — это тоже своего рода энергия.
Марк кивнул, хотя выглядел смущенным.
— И как часто... такие уроки?
— По необходимости, — ответил я дипломатично. — Главное — не забывать об основной цели. Удовольствия должны вдохновлять на работу, а не отвлекать от неё.
На обратном пути он был необычайно молчалив, но я заметил, как изменилась его походка. Появилась уверенность, которой раньше не было.
Хорошо. Неуверенный в себе алхимик не сможет создать ничего стоящего. А для моих целей мне нужен мастер, готовый на смелые эксперименты.
Даже те, что касаются грани между жизнью и смертью.
Рассвет застал нас уже на улицах Рима. После вчерашних процедур Марк выглядел совершенно по-новому, но одежда выдавала в нем прежнего бедного греческого философа. Пора было это исправить.
— Куда мы идем? — спросил он, когда я повел его не в сторону виллы, а к торговым кварталам.
— К портному, — ответил я. — Встречают по одежке, а провожают по уму. У тебя с умом теперь все в порядке, займемся одежкой.
Мастерская Луция Фабия славилась на всю Субуру. Портной — худощавый римлянин с цепким взглядом — умел одеть человека так, что даже вольноотпущенник выглядел патрицием.