Работал я не торопясь, наслаждаясь процессом. Медь поддавалась молотку, принимая нужную форму. Соединения получались плотными и аккуратными. К рассвету конструкция была готова — настоящий самогонный аппарат, который не стыдно было бы показать любому мастеру.
Оставалось проверить его в деле.
В кладовой нашлось немного александрийского зерна высшего сорта — Корнелий не скупился на качественные продукты. Я замочил его в теплой воде, добавил мед для брожения и оставил на несколько часов в теплом месте.
Пока зерно бродило, я готовил топливо для печи — нужен был ровный, не слишком сильный огонь. Дрова выбрал сухие, без смолы, чтобы не было лишних запахов.
Когда забродившая масса была готова, я загрузил ее в перегонный куб и зажег огонь. Вскоре из трубки начала капать прозрачная жидкость. Первые порции я слил — они содержали слишком много примесей. А вот то, что пошло потом...
Я попробовал каплю на язык. Чистейший спирт, без посторонних привкусов и запахов. Крепость — градусов под семьдесят, не меньше. Настоящий первак, который можно было использовать и для алхимических опытов, и для... других целей.
К рассвету у меня было около литра готового продукта. Я разлил его по небольшим склянкам и тщательно закупорил. Часть оставил для лабораторных нужд — спирт отличный растворитель для многих веществ. А часть... ну, хороший алкоголь всегда пригодится.
Аппарат я разобрал и убрал — не стоило пока привлекать лишнее внимание к таким экспериментам. В Риме самогоноварение было делом деликатным.
Когда первые лучи солнца проникли в лабораторию через зарешеченное окошко, я почувствовал удовлетворение. Ночь была проведена с пользой — и новое оборудование создано, и разум успокоен.
Работа руками действительно лечила лучше любых лекарств.
Наверху уже просыпались слуги, готовя завтрак. Пора было возвращаться к роли учителя и наставника. Но сначала — попробовать свой первак еще раз. Исключительно в качестве проверки, конечно.
Качество оказалось превосходным.
Утренние упражнения с мечом я проводил во дворе виллы уже третий день подряд. Привычка, выработанная веками — тело должно оставаться в форме, независимо от обстоятельств. Я только начал разминочные движения, когда услышал шаги за спиной.
Обернувшись, увидел Марка. В руках у него была... ну, железякой это назвать было бы даже комплиментом. Старый римский гладиус, наверное, найденный где-то в кладовой — тупой, с зазубренной кромкой и расшатанной рукоятью.
— Доброе утро, учитель, — сказал он с некоторой неуверенностью. — Можно... присоединиться?
Я опустил свой меч и оценивающе посмотрел на него.
— Зачем тебе это, Марк? Алхимику драться не приходится.
— А вдруг приходится? — он попытался изобразить боевую стойку, но выглядело это довольно жалко. — Ты же не только алхимией занимаешься. Хочу научиться всему, что ты можешь дать.
Я усмехнулся. Честолюбие — полезная черта в ученике, даже если оно выглядит наивно.
— Покажи, что умеешь, — сказал я, отступив на несколько шагов.
Марк поднял свою железяку и попытался воспроизвести одно из движений, которые видел в моем исполнении. Получилось... скажем так, узнаваемо, но не более того. Баланс был нарушен, хват неправильный, движение слишком размашистое.
— Стоп, — остановил я его. — Для начала забудь все, что видел в амфитеатре. Гладиаторы дерутся для зрелища, а не для победы.
— А как правильно?
— Эффективно, — я подошел к нему и поправил хват. — Меч — это инструмент, а не украшение. Каждое движение должно иметь цель — убить или защититься.
Я показал ему базовую стойку — ноги на ширине плеч, вес равномерно распределен, меч держится так, чтобы можно было мгновенно атаковать или блокировать.
— Первое правило — равновесие. Потерял баланс — потерял жизнь.