— А что чувствуешь еще? — спросил я, изучая ее преображенное лицо.
— Силу, — ответила Лидия, сжав кулаки. — Я могла бы сломать железные прутья голыми руками. И красоту... я вижу себя в отражении. Я стала такой, какой никогда не была.
— Это временно, — солгал я. — Мы найдем способ вернуть тебя в прежнее состояние.
Но в глубине души я знал — обратного пути нет. Наши эксперименты создали нечто новое. Нечто, что могло передаваться от одного существа к другому.
— Что будем делать? — спросил Марк, когда мы вернулись в лабораторию.
— Наблюдать, — ответил я. — И молиться, чтобы это не распространилось дальше.
Но уже было поздно. Через два дня кухарка тоже начала меняться. А еще через неделю мы обнаружили, что один из садовников, которого она укусила в приступе голода, тоже становился другим.
Наши невинные эксперименты с кровью обернулись чем-то гораздо более серьезным. Мы создали заразу. Заразу красоты, силы и жажды крови.
И я понял, что мы открыли дверь в нечто такое, что может изменить мир. Или уничтожить его.
К счастью, заражение еще не вышло за пределы виллы. Я действовал быстро, как только понял масштаб происходящего. Первым делом нужно было выявить всех зараженных и не дать заразе распространиться по Риму.
Лидия укусила кухарку Марту. Марта в приступе голода напала на садовника Гая. Гай успел укусить еще одного раба — Луция, работавшего в конюшне. На этом цепочка заражения, к счастью, обрывалась.
Четыре человека. Это было управляемо.
— Марк, — сказал я ученику, когда мы составляли план действий. — Нужно действовать решительно. Пока они не адаптировались к новому состоянию, пока не стали опаснее.
— Что ты предлагаешь?
— Изоляцию. Полную. В подземных помещениях под лабораторией есть старые винные погреба. Там мы их и разместим.
Начал я с женщин — Лидии и Марты. К моему удивлению, они не сопротивлялись. Наоборот, казалось, что преображение сделало их более покорными, почти рабски послушными.
— Простите нас, господин, — шептала Лидия, когда я вел ее в подземелье. — Мы не хотели... мы не могли себя контролировать.
— Я знаю, — ответил я. — Это не ваша вина.
Женщин я разместил в отдельных камерах, но обращался с ними мягко. Принес соломы для подстилки, кувшины с водой, даже несколько масляных ламп. Они смотрели на меня с благодарностью и... странным обожанием.
С мужчинами все оказалось иначе.
Гай встретил меня рычанием. Его лицо исказилось яростью, когда он увидел, что я иду с веревками и кандалами. Садовник всегда был крепким мужчиной, но теперь его сила увеличилась многократно.
— Не подходи! — прорычал он, демонстрируя удлинившиеся клыки. — Я убью тебя!
Он бросился на меня с нечеловеческой яростью. Пришлось действовать быстро — я выхватил меч и одним ударом снес ему голову. Тело рухнуло на землю, а голова покатилась в сторону.
Любопытно — крови было удивительно мало, словно она загустела или изменила свои свойства.
Луций повел себя так же агрессивно. Даже хуже — он попытался укусить меня, когда я приблизился. Пришлось и его обезглавить.
— Почему мужчины стали такими агрессивными? — спросил Марк, помогая мне убирать тела.
— Не знаю, — честно ответил я. — Возможно, заражение по-разному влияет на мужчин и женщин. Или дело в характере — эти двое всегда были грубыми.
Тела мы сожгли в печи лаборатории, а головы... головы я решил сохранить для изучения. Заспиртовал их в больших стеклянных сосудах.
Оставшихся женщин я навещал ежедневно. Приносил им кровь — сначала животную, потом понял, что им нужна человеческая. Пришлось использовать свою — несколько капель в день, не больше.
Удивительно, но мои капли крови их не только насыщали, но и... успокаивали. Они становились еще более покорными, почти обожествляли меня.
— Господин, — шептала Лидия, целуя мою руку после кормления. — Вы для нас как бог. Ваша кровь дает нам жизнь.