Эдвард ответил не сразу.
- Это все моя статья в журнале... - начал он. - Вы хорошо помните ее содержание?
- Очень интересная статья. Только в данный момент я не вполне готов...
Эдвард снисходительно улыбнулся:
- Она содержит несколько фрагментов из неизданного дневника Байрона. Считалось, что дневник утрачен, но мне удалось обнаружить его благодаря счастливому случаю.
- На выставке представлено несколько страниц из него.
- Да, и там есть одна запись: "Вечер. Одиннадцать часов. Площадь с портиком. Романский храм и фонтан с дельфинами..."
Барбара, сидевшая между мужчинами, продолжила цитату по памяти:
- "... Удивительное место. Каменный посланец. Божественная музыка. Мрачные явления".
Эдвард бросил на девушку благодарный взгляд, а Пауэл опять уставился на фотографию:
- Взгляните, Форстер! Площадь с портиком, романский храм и фонтан с дельфинами... Вот же!
Эдвард кивнул и взял фотографию.
- Похоже, Байрон и в самом деле имел в виду именно эту площадь.
Пауэл разочарованно протянул:
- А я-то решил, что сделал открытие.
- Видите ли, кое-кто сделал его раньше нас с вами. Вскоре после публикации моей статьи некий человек прислал мне из Рима письмо. Чрезвычайно любезное письмо, полное похвал, в котором, однако, оспаривается одно из моих утверждений...
Он отпил чаю. Барбара слушала рассказ с большим интересом, а Пауэл выглядел немного рассеянным.
- И в самом деле, - продолжал Эдвард, - я писал в своей статье, и вы, Барбара, это помните, что площадь, описанная Байроном, по-видимому, была плодом его воображения и никогда не существовала в реальности... Так сказать, поэтический вымысел... Но автор письма утверждает, будто площадь и поныне существует в Риме, и в качестве доказательства прислал этот снимок.
- Позвольте, профессор? - Барбара потянулась за фотографией.
- Любопытная история. Совет экспертов, - прокомментировал Пауэл.
- Вы же понимаете, что я не мог устоять и поспешил в Рим, чтобы разыскать это место.
- И потому сразу же согласились на мое предложение прочитать лекцию?
- Я получил оба письма почти одновременно.
Пауэл не скрывал некоторого разочарования:
- Думаю, получи вы только мое письмо, не приехали бы.
- Странно, - заметила Барбара, продолжая рассматривать снимок, - но я не помню в Риме именно такую площадь.
- Вы уверены в этом? - Эдвард был явно огорчен.
Барбара несколько раз задумчиво кивнула.
- А с этим человеком, - продолжал Пауэл, - ну, с тем, что прислал вам снимок, вы уже виделись?
- Нет. Вместо него я встретил девушку.
- Вот как!
Пауэл иронически взглянул на Барбару, но та лишь пожала плечами и встала:
- Мне пора. Уже шесть часов две минуты, мистер Пауэл. Я и так подарила вам две минуты сверх своего рабочего времени.
- Не мне, дорогая, не мне.
Барбара протянула Эдварду узкую аристократическую руку:
- До свидания, профессор. Простите, не могли бы вы дать мне этот снимок?
Эдвард пребывал в нерешительности:
- Знаете, по правде говоря, сегодня вечером он может понадобиться, но все же возьмите. Разумеется, вы понимаете, как он дорог мне...
- Думаю, что в отличие от мистера Пауэла я неплохо знаю Рим. До встречи, профессор. Если не найдете меня здесь, значит, я в Британской школе археологии. Я все разузнаю вам про эту площадь. До свидания, мистер Пауэл.
Барабара была уже в дверях, когда Эдвард, занятый своими мыслями, спохватился, что бы не слишком-то учтив с этой прелестной девушкой:
- Спасибо за чай!
- О да, чай был изумителен, моя дорогая, - вежливо заметил Пауэл.
Барбара кивнула, и ее легкие каблучки застучали по лестнице.
- Всем хороша. Да не про меня. - Пауэл был в своем амплуа.
Подойдя к одному из огромных, во всю стену, шкафов, он отодвинул какой-то толстый том, достав бутылку виски и два бокала.
- Итак, площадь-фантом... Она есть и ее нет. А снимок? Может, эта площадь находится в каком-нибудь другом городе? - Он засмеялся. - Но кому нужен этот ребус?
Эдвард вышел из задумчивости:
- Сегодня вечером я должен встретиться с той девушкой, она обещала познакомить меня с Тальяферри.
- Тальяферри? А кто это?
- Художник. Тот самый, что прислал мне письмо с фотографией.
- В таком случае через несколько часов загадка прояснится, - заключил Пауэл.
- Да, после встречи с Тальяферри.
- Где?
- Какая-то таверна. "У Ангела", так, кажется.
Пауэл покачал головой:
- Никогда не слыхал.
Эдвард вздохнул:
- И все бы хорошо, но час назад мне сообщили по телефону, что Тальяферри умер.
- Что? Умер? Неприятное обстоятельство, я бы сказал. Прямо-таки поразительное, ибо не представляю, как же это вы собираетесь встречаться сегодня вечером с покойником.
- В самом деле. Такого со мной еще не бывало.
Оба замолчали. Наконец Пауэл счел необходимым заметить:
- А вы уверены, что правильно набрали номер?
- Абсолютно уверен: 61-13-71. Я отлично помню его...
И вдруг, неожиданно смутившись, Эдвард уставился на Пауэла почти с испугом.
- Что случилось? - удивился тот.
- Я прекрасно помню этот номер, но ума не приложу, откуда он мне известен.
- Наверное, этот ваш покойник Тальяферри сообщил номер в письме, или вы сами нашли его в телефонной книге... - Пауэл явно забавлялся.
- Нет. В письме его не было, и в справочнике я не искал, а попросил сделать это синьору Джаннелли, администратора гостиницы... - Он поразмыслил немного и в конце концов заключил без всякой лигики: - Нет, очевидно, я ошибаюсь.
Но похоже было, что причуды памяти профессора Форстера не слишком интересовали Пауэла. Он свернул на свою любимую тему:
- А что девица? Какова? Ну, та, с которой вы сегодня куда-то отправляетесь...
- Она чудо! - Эдвард, казалось, вернулся к действительности. Классический образец итальянки.
3
Эдвард подъехал к площади Испании за несколько минут до назначенного Лючией часа. Выйдя из машины, он огляделся, вздохнул, качнул головой, словно отвечая на собственные тревожившие его мысли. Сейчас, к концу этого насыщенного впечатлениями дня, утренняя встреча на виа Маргутта казалась ему нереальной. И он вдруг подумал, что девушка не придет. Однако ночной Рим, гуляющая толпа на площади, огни, запах бензина, перемешавшийся с запахом тысяч азалий на Испанской лестнице, - все это отвлекало и успокаивало. Разноязыкая толпа стекала по лестнице, и вместе с ней волнами стекали на площадь белые и розовые азалии - обычное весеннее украшение этого романтического уголка Рима. Эдвард бродил среди влюбленных и туристов, сожалея, что не относится к числу первых, и не желая относить себя ко вторым. Ему хотелось быть здесь своим и жить, вдыхая эту пахнущую бензином и азалиями вечность. Порыв ветра швырнул ему в лицо брызги от фонтана Баркачча. Он обернулся и увидел Лючию.