Кола ди Риенцо попробовал приподняться. Сильное головокружение заставило его отказаться от этой попытки.
— О, наш сосед очнулся! — раздался рядом чей-то хриплый голос.
— Я говорил, он еще жив. Покличь сюда брата Жюля.
Кола увидел склонившегося над ним старика с белой косматой бородой.
— На, сынок, испей. Это вино с водой.
Говоривший приложил к его губам фляжку. Стараясь побороть подступавшую тошноту, Кола ди Риенцо заставил себя сделать несколько глотков. Теплый, кисловатый на вкус напиток окончательно прояснил сознание.
— Где я? — с трудом прошептал он.
— В приюте для больных и нищих при обители святого Доминика.
— Давно я здесь?
— Да уже третью неделю. Первое время, как принесли, все бредил в горячке. Последние два дня совсем затих, думали, не очнешься.
— Вы слышали, о чем я бредил?
— Счастье твое, что, кроме меня, тут никто не понимает по-итальянски. Иначе отведал бы испанских гвоздиков. — Старик отвернул рукав рубахи и обнажил тощую волосатую руку. На ней виднелись глубокие шрамы, следы старых пыток. — С инквизицией шутки плохи. Но мы побеседуем об этом, когда уйдет брат Жюль. — Он понизил голос, заметив приближавшегося монаха с большой плетеной корзиной.
Доминиканец раздавал каждому по круглой ячменной лепешке, небольшому куску сыра и горсти сухих фруктов. Со всех сторон к монаху тянулось множество рук, слышались благодарственные молитвы.
Внезапно ощутив приступ жестокого голода, Кола ди Риенцо приподнялся на локте. Он обвел взглядом теснившихся вокруг людей. В одном зале здесь находились здоровые и больные, дети и старики.
Молодой доминиканец в черной засаленной сутане привычно оделял обитателей приюта монастырской милостыней.
Стараясь не касаться паствы, чтобы не заразиться, он стремился побыстрей покончить с неприятной обязанностью.
Перехватив голодный взгляд Колы, монах изумленно приподнял брови.
— А! Господин римский посол! Еще живы? Думал, вам не понадобится уже земная пища.
Он с нескрываемым любопытством подошел к больному и положил ему на грудь лепешку, сыр и пригоршню сушеных груш.
— Недавно о вас справлялись земляки из свиты кардинала Колонна. Кажется, монсиньор хотел заказать по вашей душе поминальную мессу. — Брат Жюль подобрал полы сутаны и с усмешкой продолжал: — Видно, придется ему подождать. Что-то господь не спешит призвать вас к себе.
Доминиканец прищурил свои маленькие глазки и, взяв корзину, двинулся дальше.
Кола ди Риенцо жадно набросился на еду. Резкая боль в животе заставила его громко застонать. Недоеденная лепешка вывалилась из рук.
— Ты слишком долго не ел, — участливо заметил сидевший рядом старик, — теперь надо привыкать к пище постепенно.
Он подобрал раскатившиеся по полу сыр и груши и, аккуратно завернув их в тряпицу, откупорил свою фляжку.
— На-ка, попей еще. Это не так опасно. — Сосед поднес фляжку к его губам.
Сделав несколько глотков, Кола почувствовал себя лучше. Вскоре боль в желудке слегка утихла. Поблагодарив старика, молодой человек закрыл глаза, пробуя собраться с мыслями.
«Почему он здесь? Как он, римский посол, попал в приют для больных и нищих?»
Кола ди Риенцо попытался вспомнить события последних месяцев.
Пожалуй, началось с того, как он проводил из Авиньона Петрарку. Несчастья посыпались вскоре после отъезда поэта. Прежде всего из Рима пришло известие о разгоне «Совета тринадцати». Новые сенаторы организовали против посланца черни судебный процесс. Его заочно приговорили к изгнанию и лишению имущества.
Кардинал Джованни Колонна и другие итальянские патриции при папском дворе поспешили воспользоваться ситуацией. Пущенные в ход сплетни и клевета восстановили против него Климента VI. Он был лишен посольского содержания. Вынужденный ждать окончательного решения папы и не имея возможности вернуться в Рим, молодой нотарий оказался в отчаянном положении. Когда наличные деньги кончились, ему пришлось продать коня и заложить гардероб. Помогать опальному послу никто не решался. Постепенно он дошел до настоящей нищеты. Длительный голод и лишения послужили причиной болезни.
Кола с тревогой подумал о жене и близких. Они остались без средств к существованию. А на руках у Нины недавно родившаяся девочка, еще не видевшая отца. Конечно, его друзья и Манчини не бросят их в беде. Но каково им сейчас? В городе всем распоряжаются враги.