- Тебе нужна моя жизнь? – услышал он спокойный и по-неземному мелодичный голос королевы. – Что ж, бери её, раз оказался для этого достаточно ловким.
И она засмеялась! И, ничуть не опасаясь касавшегося его нежной шеи острия, дёрнула головой, отбрасывая в сторону воздушную копну среребристых волос. Огромные, прекрасные глаза королевы, цвета морской волны, с любопытством заглянули в его, и Хайес, с диким воплем, в ужасе отпрянул, выронив меч к ногам Повелительницы Четырёх Островов.
- Хас ли омуо! – раздался её мелодичный, но властный голос. И десятки луков опустились. И десятки заклинаний, уже готовые сорваться с губ волшебников, так никогда и не покинули их.
Она поднялась с трона и медленно спустилась вниз по лестнице, до того места, где лежал, распластавшись прямо на ступенях, потрясённый рыцарь. Она присела рядом с ним на корточки и, нежно запустив в его волосы свои пальцы, приподняла его голову и ещё раз заглянула в его глаза.
- Этот человек не виновен. Его обманули, – громко скзала она. – Во всём обманули! Он не совершил никакого преступления… По крайней мере, в моём королевстве… И никакой клятвы, как он наивно полагает, с него так и не взяли, поэтому-то вы, мои верные волшебники, ничего и не заподозрили.
Она вновь осторожно опустила голову Хайеса на ступени и едва уловимыми, небрежными движениями легко извлекла из его тела, не пролив при этом из его ран ни капли крови, несколько коротких стрел, всё-таки попавших в него, когда он прорывался к трону. Швырнув их на пол, она гордо выпрямилась. Глаза её грозно засверкали:
- Купца же немедленно схватить и привести ко мне!
С тех самых пор Хайес и стал преданнейшим рабом Великой и Несравненной Гейлли Т’то Айяра, седьмой дочериПовелителя Бурь Ралла Т’то Айяра, владычицы океана Эзу, вечно юной и вечно прекрасной королевы четырёх островов и всех его обитателей: шоэнов, луггонов, пфарлов и прочих морских народов.
Пять лет он верно служил своей госпоже. Она исцелила его. Язык Хайеса вновь чудесным образом вырос и рыцарю пришлось заново учиться говорить. По её повелению он три года постигал воинское искусство в Коралловом Замке, скрытом глубоко под водой, в какой-то бездонной пещере под этим островом. Он обрёл там такие умения и навыки, о которых никогда даже не подозревал, и даже не думал, что таковые могут сыскаться хоть в каком-нибудь уголкеэтого мира. Королева Гейлли и сама иногда беседовала с ним, расспрашивая о его родной стране, её нравах и обычаях. Хайес конфузился и пытался отшучиваться, нежелая раскрывать Несравненной своё недостойное прошлое. Но разве от Неё возможно хоть что-либо утаить?
- Не печалься! – задумчиво улыбалась она тогда ему. – Всё что осталось в прошлом, навеки смыла волна времён, а сердце твоё отныне полно искупления и раскаяния…
Если бы это было так! Видит Всесущный, что она всячески пыталась смирить его нрав. Но что он мог с собой поделать? Он был таким, каким уродился – слишком гордым, несдержанным и, нередко, черезчур самонадеянным. Под её благотворным воздействием, он стал капельку мягче и рассудительнее… Но что такое эта капля перед бушующим океаном его души? И королева вновь удалила его из дворца, отправив теперь в Перламутровую Башню, расположенную на соседнем, меньшем острове, острове Он. И там он ещё целый год приобщался к искусству терпения и рассудительности. Этот год оказался для Хайеса даже тяжелее трёх предыдущих лет его обучения. Но он ни разу невысказал ни единого горького слова и терпел всё до конца.
- Вот теперь я вижу мудрость в твоих глазах, – вновь задумчиво улыбнулась ему королева.
В ответ на это Хайес расхохотался.
- Прости меня, о Божественная, но лесть твоя больше, чем все берега мира! – сказал он, утерев выступившие от смеха слёзы. – Я почти всё такой же, и, боюсь, даже самой смерти уже меня не исправить!
- О, нет! Ты стал другим. Пусть даже пока и не понимаешь этого, – едва заметно усмехнулась королева.
Но прошло ещё полгода, и Хайес, как и все вокруг, почувствовал, что что-то в Великой и Несравненной Гейлли Т’то Айяра изменилось. Глаза её всё реже светились радостью. Её волшебный смех с каждым днём всё меньше вселял в сердца её слуг веселье и счастье. А сама королева всё чаще искала уединения. И вот наступил день, когда по дворцу поползли слухи о каком-то пророчестве, ниспосланном ей во сне. Не многие были посвящены в него. Даже Хайес услышал его, да и то, прямо из королевских уст, лишь спустя почти два месяца.