Радостное возбуждение, охватившее Дзару с утра, не проходило. Наоборот, чем дольше за бортом парома пенилась морская вода, тем сложнее казалось усидеть на месте. Мама постоянно бросала недовольные взгляды и шикала, а дед даже отвесил легкий подзатыльник, но девочка не обиделась. В конце концов, они же вот-вот приедут в Хёнкон! Дзара никогда в жизни его не видела, но там родились и мама, и дед, и вообще все предки семьи Мэйдо!
Она с самого лета видела, как настроение деда день от дня становилось все мрачнее. В свои десять лет она не знала, что такое "закладная" и "банкротство" – слова, то и дело проскакивающие в разговорах с мамой. Однако девочка понимала: ничего хорошего в них нет. А когда дед несколько раз, забывшись, назвал маму "Сатокана" вместо обычного "Сато", предчувствие беды легло на сердце тяжелым камнем: так он начинал говорить, только если очень сильно сердился. Но сейчас мама была ни в чем не виновата, а значит, злился он на кого-то другого. Злился – и ничего не мог поделать. Потом Дзара увидела и дядьку, рассердившего деда: в хорошем костюме, в галстуке, с портфелем, всегда приезжавшего на машине. Мама сказала, что он служащий банка "Морская волна" и хороший человек, но банк никому не прощает долги. Интересно, как хороший человек может работать в плохом банке? Из-за тоскливых предчувствий Дзара начала плохо спать ночами, а вечерами еще усерднее помогала в лапшичной, из-за чего школьные оценки, и без того невысокие, заметно опустились, редко превышая тридцать баллов. Мама с дедом не обращали внимания – они стали какими-то вялыми и скучными, а мама почти перестала смеяться. Вернее, клиентам в лапшичной она улыбалась по-прежнему, но вот дома, наедине…
А потом вдруг все изменилось. В один обычный до того, ничем не выделяющийся день незадолго до конца года Дзара вернулась из школы домой – и оказалась в центре огромной толпы, собравшейся вокруг лапшичной и оживленно обсуждающей новости. Раньше Дзара уже слышала про паладаров, странных людей со звезд, прилетевших торговать, совсем как в фантастических книжках. И вот оказывается, что паладары – или же таскающаяся за ними дочка богача Деллавита, тут мнения расходились – отвалили маме с дедом целую кучу денег, чтобы те могли поехать в Хёнкон. Новость быстро разлетелась по району, и народ валом ломился в лапшичную, чтобы то ли поужинать напоследок, то ли своими глазами посмотреть на людей, которым за просто так обломился жирный куш. Мама уже сбилась с ног, и помощь Дзары, бросившей портфель за прилавок и быстро повязавшей фартук, оказалась весьма кстати. А вечером, после закрытия, когда дед подсчитывал выручку, а мама без сил лежала на диване, ей объявили ужасную, страшную, захватывающую новость: они действительно уезжают из Кайтара в Хёнкон! А ее, Дзару, там станут учить в хорошей школе совершенно бесплатно! На свет тут же появился дневник, казалось бы, давно и прочно забытый, и остаток вечера оказался совсем не радостным. Каждую десятку и даже двадцатку ей припомнили вдумчиво и с далеко идущими выводами. Впрочем, по заднице не попало: мама, казалось, витала где-то далеко, а дед хотя и ворчал больше обычного, но выглядел почти радостным.
Потом им долго оформляли заграничные паспорта (свой Дзаре не дали, вредные, а вписали ее имя в мамин паспорт), какие-то непонятные люди покупали лапшичную, придирчиво суя свой нос в каждую щелку и копаясь у деда в бумагах, затем семья собирала вещи и в ожидании корабля жила в кладовке у знакомых. А потом они долго-долго, почти декаду, плыли через океан на большом грязно-белом корабле, где собралась, наверное, целая тысяча человек, и приплыли к другому материку, известный Дзаре со школьных уроков: Могерат. Там они принялись пересаживаться между другими кораблями, плывшими вдоль берега сначала на юг и даже почти обратно на запад, потом на север и восток… Мама ворчала, что на самолете они бы добрались за два дня, но дед ответил, что они нельзя разбрасываться деньгами в нынешнем положении, и мама, вздохнув, в конце концов согласилась. А чего она ворчала? Интересно же плыть вдоль незнакомого берега, смотреть на новые города и все время слышать вокруг речь, которая в Барне звучала лишь изредка. На Могерате на самом деле говорили на катару, причем так быстро и со странным акцентом, что Дзара поначалу даже мало кого понимала, но быстро привыкла.
Последнюю пересадку сделали в городе под названием Шансима. Дзару поразили размеры порта, хорошо просматривавшегося с корабля: наверное, раза в три больше, чем в Барне. Пришлось провести ночь в грязной портовой гостинице, где в окнах почти нигде не было стекол, а по стенам ползали и трещали крыльями огромные летучие тараканы. Впрочем, их Дзара не боялась. Она, в отличие от прочих знакомых девчонок, равнодушно относилась и к мелким кайтарским таракашкам, а уж местных маленьких чудовищ вообще не воспринимала как насекомых. Скорее, они походили на мелких драконов. А еще больше на драконов смахивали переливающиеся разноцветные ящерки, шустро бегавшие по стенам и ловившие тараканов длинным раздвоенным языком. Жертвы казались размером почти с ящерку, но охотники как-то ловко управлялись с добычей, проглатывая ее целиком за несколько секунд. Дзара весь вечер завороженно наблюдала за их охотой и даже чуть не забыла про ужин.