А еще выяснилось, что врать мой король не рискует. Слова лишнего по своей инициативе не скажет, но и не обманет, если вынудишь говорить. И за то спасибо.
Я неторопливо возвращаюсь к прежней позе на пятках.
– На место! – холодно говорю я, переходя на грубый приказной стиль. – И слушай. Ши Бейта идиот. Он пытается играть с огнем, который понимает не больше тебя. Я не человек, а паладар. Для меня не проблема управлять одновременно двумя куклами. И тремя. И даже пятью…
На самом деле я могу одновременно поддерживать шестнадцать параллельных проекций, о чем нашему корольку знать не обязательно. Пусть он, а через него и другие, недооценивает меня. Мало ли, вдруг чужая глупость еще пригодится.
– …а потому я провел одновременно церемонии и здесь, в Ценгане, и в Кайнане. Наверняка Правый министр уже кусает рукава, читая отчеты шпионов. Я случившимся расстроен, но отнюдь не в ярости. За провокацию на сей раз я никого не накажу. Но лишь на сей. Вернись на место, я сказал!
Король суетливо копошится на циновках, словно жирный жук, переворачивается на живот, на четвереньках подползает ко мне и преданно смотрит снизу вверх, словно собака.
– Тадаосий-атара, ты ведь зачем-то хотел меня видеть? – осведомляюсь я прежним нейтральным тоном. – Какие-то государственные дела, требующие внимания паладаров?
– Да-да-да! – король мелко трясет головой. – Дела, дела! Дошло до меня, о Камилл-атара…
– Короче!
– Ассоциация граждан Хёнкона в Тасиэ провела первое собрание. Они составили протокол о намерениях – восемьсот подписей! – и подтвердили соглашение с адвокатами. Я как могу противодействую им, но мои возможности… у меня мало денег…
Тадаосий опасливо смотрит на меня, как уличная шавка, готовый в любой момент то ли отскочить, то ли повинно бухнуться головой в пол. В переводе на человеческий он ставит мне ультиматум: или паладары снова платят ему, или аристократия Хёнкона, бежавшая восемь лет назад в Ценгань, инициирует против Университета череду исков с требованием компенсации за национализированную и уничтоженную собственность. Смотри-ка ты, наш червяк все еще пытается играть в свои игры. Поддайся ему сейчас, и он начет наглеть все больше и больше, требуя новых и новых денег под выдуманными предлогами. А что – пусть даже Большая и Малая Печати у тебя предусмотрительно конфискованы, всегда можно пригрозить, что лишишь Стораса регентства и выставишь паладаров восвояси. Так, малахольный ты наш?
Похоже, пришло время припечатать титулованную особу по-настоящему. Да, очень вовремя направленные Палеком боэй докопались до правды. Докопались в буквальном смысле слова.
– Тридцать килограммов… Прости, пятьдесят катти золота, – тихо произношу я, безразлично рассматривая веер, полученный от ценганьского короля. Весьма так себе вещичка, кстати. Корявая дешевка. – Не далее чем шесть декад назад, Тадаосий-атара, ты получил от паладаров пятьдесят катти чистейшего золота в обмен на клятвенное обещание навсегда забыть про права на Хёнкон. Ты уже умудрился их истратить?
– Нет, но… я же не знал, что граждане…
– БЫВШИЕ граждане, – я нажимом подчеркиваю первое слово, по-прежнему не поднимая взгляд. – Никто, обладавший гражданством Хёнкона до прибытия паладаров, больше его не имеет. Указ подписан правящим регентом Хёнкона и скреплен Большой и Малой Печатями. Забыл?
– Нет, но… они влиятельные гра… представители влиятельных родов…
– Меня они не волнуют.
Я говорю правду: меня действительно не интересуют ошметки аристократических семейств Хёнкона. В лучшем случае они приживалы при королевских дворах Могерата. В худшем – просто напыщенные нищие, с тоской вспоминающие о былом якобы величии. Они уже забыли, что Хёнкон столетиями существовал как независимое государство лишь потому, что Ценгань и Кайнань вцепились бы друг другу в глотки, вздумай присвоить порт кто-то из них. Сейчас бывшие аристократы и в самом деле верят, что крохотный клочок материковой суши и сотня ближайших островов и в самом деле сияли богатством и респектабельностью на весь мир. Нет, меня не интересуют обломки давно разбитых кораблей… хотя, как известно, на чужой алчности можно великолепно сыграть в свою пользу.
– Но как же… как же так можно…
– Можно.
Я наконец поднимаю взгляд, и физиономия короля перекашивается плаксивой гримасой ужаса. В глубине моих зрачков пылают, разгораясь, красные искры. Образ глаз ночных хищников сидит глубоко в генетической памяти человека, и простенький трюк на удивление эффективен в отношении любой расы, основанной на генотипе древнего Homo Sapience. Светящиеся зрачки действуют напрямую на подсознание, и игнорировать их могут лишь действительно сильные личности, к каковым наш королек даже близко не относится.