На самом деле «странное целомудрие Людовика XIII», его наивная стыдливость, его общепризнанная робость были, возможно, вызваны «непристойностями, печальным свидетелем которых он был в детстве… Самый целомудренный из всех наших королей был рожден тем, кто считался самым распущенным» (А. Франклин). В своем «Дневнике» доктор Эроар отмечает, что в святой четверг будущий Людовик XIII, не слишком довольный тем, что должен омывать ноги маленьким нищим, заявил, что предпочитает иметь дело с девицами. В итоге, измученный комплексами, запятнанный неудачей в первую брачную ночь, этот монарх был чувствителен к женским прелестям, но сами женщины внушали ему страх. Он не умел вести себя с дамами и юными девицами. Иногда он делал над собой усилие. Мадемуазель[71] в 1637 году нашла двор приятным по причине «влюбленности короля в Мари де Отфор, которую он старался развлекать все дни напролет», но подчеркнула, что дамы были вынуждены следовать за его величеством на охоту, и Мари де Отфор с трудом выносила бесконечные разговоры возлюбленного о псовой и соколиной охоте.
Кроме рассказов и размышлений об охоте монологи короля, через день впадавшего в меланхолию, заключались в жалобах на всех и вся, особенно на тиранию кардинала. «Он не любил сам себя» (мадам де Мотвиль), недолго был верен дружбе (в этом убедились Туара и Барада), баловал сверх меры того, кого в следующий момент мог безжалостно лишить своих милостей (Барада, Сен-Симон).
Ришелье под разнообразными предлогами подвергал немилости фаворитов, подозревавшихся в том, что они вредили ему в глазах короля: Барада в 1626 году, Сен-Симона в 1636 году. Барада был первым конюшим, капитаном Сен-Жермен, первым дворянином Палаты. Сен-Симон — первым конюшим (1627), главным инспектором охотничьего надзора (1628), государственным советником (1629), первым дворянином Палаты, губернатором Бле (1630), Мелена, Санлиса и Фекана, рыцарем ордена Святого Духа (1633) и, наконец, герцогом и пэром в январе 1635 года. Он начинал в качестве пажа и завоевал доверие короля благодаря двум вещам: стремени и охотничьему рожку. Людовик научился у него менять коня, не спускаясь на землю, и доверял ему свой рог, как человеку, «никогда не терявшему голову».
С Луизой де Лафайет почтение уступило место благоговению и платоническим чувствам. Она была красива, целомудренна, непреклонна, бесконечно благоразумна и умела слушать королевские монологи. Именно Ришелье поставил ее на пути у короля. Король был покорен и сделал ее своей наперсницей. Это был 1635 год, когда Людовик не без колебаний объявил войну католической Испании. Луиза, подобно отцу Коссену, склонялась в сторону мира. И Ришелье не оставалось ничего другого, как убедить набожную подругу Его Величества, что она уготована служить Господу, и поместить ее в монастырь. В 1637 году Луиза постриглась в монахини. Мадемуазель де Лафайет была преемницей мадам де Отфор (1616–1691), которая опять сменила ее в должности фаворитки (1637–1639). Девица из хорошей перигорской семьи, Мари де Отфор обладала всеми достойными качествами — красивая, живая, умная, соблазнительная, с прелестными голубыми глазами. С ее помощью Ришелье рассчитывал иметь шпиона у королевы и верное ухо у короля. И в очередной раз испытал жестокое разочарование. Король напрасно пожирал глазами «мадам де Отфор, которую он не решался любить». Эта дама одержала победу не только над королем, но и над королевой, и, не давая никакой информации кардиналу, в конце концов объединилась с интриганкой герцогиней де Шеврез. Людовик XIII ненавидел мадам де Шеврез, которую называл «дьяволом», и теперь Ришелье нетрудно было убедить его удалить Мари де Отфор.
Странное дело — кардинал-герцог не только не размышлял над своими просчетами и поисками их причин, но в 1639 году продолжил свою политику влияния и наблюдения. Его заботами мадам де Отфор была заменена — и каким достойным собеседником! — «романтическим героем», юным маркизом де Сен-Маром, будущим заговорщиком «с лицом девушки и душой бретера» (Пьер Гаскар), печальным персонажем, соблазнившим Людовика XIII, но не сумевшим погубить Ришелье и Францию.
ГАСТОН И ЕГО «ГАСТОНАДЫ»
Месье Орлеанский всегда был достаточно добр и умен.
Месье герцог Орлеанский имел, за исключением храбрости, все, что было необходимо порядочному человеку.
Я, помнится, слышал, что трусость — мать жестокости.