Особенно Миня. С Егоровым тоже держались свободно, но с заметной уважительностью. Примерно как флотские офицеры держатся за обеденным столом с капитаном. Так что Егоров не соврал, когда сказал о них: «Мои люди». Только вот про этого смуглого он не мог бы сказать: «Один из них». За этим общим столом он был бы неуместен, как волк в веселой собачьей стае.
— У меня тоже есть пара вопросов, на которые ты не ответишь, — проговорил наконец Егоров. — Или рискнешь?
Я кивнул:
— Попробую.
— Зачем ты ходил на митинги губернатора?
— Интересовался его программой.
— Зачем?
— Чтобы оценить его шансы.
— Твоя забота — Антонюк, а не губернатор.
— Моя забота — киллер. Если его не вычислить, Антонюка не уберечь.
— Ты три раза уходил от хвоста.
— Четыре.
— Да? Мне доложили — три.
— Твои проблемы.
— С кем ты встречался?
— Ни с кем.
— Тогда зачем уходил?
— Проверить. Смогу ли уйти, если понадобится.
— Сможешь?
— От тебя смогу. От смуглого трудней. Но я постараюсь.
— Хвостов больше не будет.
— Да ну?
— Я тебе говорю.
— Зачем они были нужны?
— Страховка.
— А теперь спроси, какие сигареты я курю.
— Ты же не куришь.
— Правильно. Вот так бы я тебе и ответил. И в нашем разговоре это был бы не единственный честный ответ. По крайней мере, с моей стороны.
На лице Егорова вновь появилось его обычное насмешливое выражение. Он похлопал меня по колену:
— Расслабься, Серега. И давай о деле. Завтра первый тур выборов. Пятьдесят процентов плюс один голос не наберет никто. Это, думаю, ты уже понял. Второй тур — через две недели. Вот тут и разгорятся страсти.
— Какие страсти? — удивился я. — У Антонюка тридцать один процент. У губернатора двадцать один.
— Плохо считаешь, — возразил Егоров. — Во втором туре губернатор получит голоса «Яблока». Двадцать один и семнадцать. Тридцать восемь.
— А Антонюк — голоса жириновцев. Тридцать один плюс двенадцать. Сорок три.
— Во-первых, пять процентов разницы — мизер. Во-вторых, все эти рейтинги — фуфло. Их нужно принимать с большой поправкой. На все. Даже на погоду. Заштормит Балтика — на выборы вообще никто не придет.
— Избиратели Антонюка придут. Народ закаленный. И не забывай, что впереди — 7 ноября.
— Это неудачно совпало, — согласился Егоров. — Но все меры будут приняты. Погасят всю задолженность по пенсиям и зарплате. А это главное.
— А раньше нельзя было?
— Откуда мне знать? Что я — Минфин? В общем, за две недели много чего может случиться.
— Губернатор все равно не выиграет. Он не хочет выигрывать.
— Ты тоже заметил? Похоже на то.
— Что с ним могло стрястись?
— Не наши проблемы. У нас дело простое — засечь киллера.
— Очень простое, — подтвердил я. — Особенно, если его нет.
— Вот как? — переспросил Егоров. — Кто же убил Комарова?
Я покивал:
— Это интересный вопрос. Даже очень.
— Твои действия?
— Я обязан докладывать?
— Угорел я от тебя, Серега. Говорить с тобой — как вдоль кювета идти. Весь в репьях. Ничего ты не обязан. Это я обязан тебя прикрывать. И быть у тебя на подхвате. Что я и делаю. Держи. Ключи от «пассата». А это техпаспорт и доверенность.
— Зачем мне машина?
— Блядей катать. Антонюк будет в области выступать — на автобусе за ним ездить? И еще. Зайди к нему. Он уже несколько раз спрашивал, где его начальник охраны.
Тут уж я не выдержал:
— А по телевизору мне не нужно выступить? Чтобы меня каждая собака в городе знала?
— Твои дела. Не хочешь — не ходи. Но согласись: выглядит странновато, что Антонюк с тобой не знаком. Не находишь?
— Ему не нужна охрана.
— Не умничай. Тебе не за то заплатили. Если с Антонюком что-нибудь случится, счет тебе будет выставлен по полной программе. Сам знаешь, как расторгаются такие контракты.
— Догадываюсь. Хотя в моей практике таких случаев не было.
— Таких случаев много и не бывает. Первый — он же последний. У меня все. У тебя ко мне?
— У меня к тебе и не было ничего.
— Возвращайся в город. Связь через Гену. Больше мы с тобой не встретимся. По крайней мере, до конца операции.
— Я буду по тебе скучать.
— Поди-ка ты — знаешь куда?
— Уже в пути.
Поговорили, в общем. Да, жизнь быстротечна, но воспоминания сохраняют нам молодость. Как там еще? А, вот как: мертвые остаются молодыми.