В другом конце квадратного, достаточно простого на вид зала, за столиком у кассы пышная блондинка с выразительным ртом говорила жизнерадостному мужчине, чье лицо словно было привязано к тарелке со спагетти:
— У него достаточно жесткая улыбка… но он очень красив. Шпики обычно не бывают такими холеными. Ты уверен, что не ошибаешься, майн таубчен[3]?
Зубы мужчины наконец перерезали косу из спагетти. Он утер рот салфеткой, запачканной томатным соусом, громко рыгнул.
— Сантос в этих делах никогда не ошибается. У Сантоса нюх на ищеек. У него дело с этим негодяем Кристатосом. Кому еще кроме шпика придет в голову мысль провести вечер с этой свиньей? Но мы еще раз проверим.
Человек вынул дешевую трещалку из жести, которую обычно выдают с бумажными колпаками и свистульками во время карнавалов, и щелкнул. Метрдотель, находящийся в противоположном углу, тут же бросил свои дела и поспешил к их столику.
— Си, падрон[4].
Человек откинулся на стуле. Метрдотель наклонился и почтительно прислушался к начальственному шепоту. Он кивнул, подошел к двери с табличкой «Управляющий» — «УФФИЦИО», близ входа на кухню, вошел и закрыл за собой дверь.
Далее, шаг за шагом начал быстро разворачиваться много раз отрепетированный номер. Человек, сидящий у кассы, продолжал чавкать, поедая свои макароны и внимательно наблюдая за каждым ходом этой операции, как будто это был шахматный блиц.
Метрдотель вышел из офиса, поспешно прошел по ресторану и громко сказал своему помощнику:
— Срочно — дополнительный столик на четверых.
Человек номер 2 бросил на него взгляд и кивнул. Он прошел за метрдотелем к месту рядом со столиком, где сидел Бонд, щелкнул пальцами, подзывая официантов, взял стул от одного столика, от другого, поклонившись и извиняясь, одолжил стул и у столика Бонда. Четвертый стул был вынесен из помещения с табличкой «УФФИЦИО» метрдотелем. Он поставил его рядом с другими, образовавшими квадрат, в центре которого был установлен стол. Тут же он был быстро сервирован. Метрдотель внезапно нахмурился.
— Я же сказал стол на троих, а вы накрыли на четверых.
Он небрежно взял тот стул, который сам вынес из офиса, и подставил его к столику Бонда. Затем он подал рукой сигнал своим помощникам, что они свободны, и все разошлись по своим делам.
Все это типичное для ресторана действо заняло лишь минуту. Трио беззаботных итальянцев вошли в ресторан. Метрдотель приветствовал их и лично проводил до столика, уважительно кланяясь. Дебют был разыгран.
Бонд почти не обратил на все это никакого внимания. Кристатос вернулся, им принесли еду, и они приступили к трапезе.
Во время еды они болтали о всякой ерунде — изменения в Италии после последних выборов, новая модель машины «Альфа-Ромео», сравнивали итальянские ботинки с английскими моделями. Кристатос был славным собеседником. Казалось, он знал обо всем на свете. Его манера непринужденно рассуждать о профессиональных тонкостях любого дела невольно вызывала уважение. Он использовал собственную разновидность английского языка, часто вставляя фразы из других языков. Это была милая смесь. Теперь Бонд смотрел на информатора другими глазами. Понятно, почему американцы так ценили этого крепкого, знающего человека.
Подали кофе. Кристатос зажег черную тонкую сигару и говорил не вынимая ее изо рта. Сигара подпрыгивала и опускалась зажатая между узкими прямыми губами. Он держал руки на столе и, глядя на скатерть между ними, мягко сказал:
— Насчет этот бизенес. Я согласен войти в игру. До сих пор я работал только с американо, но им я не говорил то, что сейчас скажу вам. В этом раньше не было необходимости. Эта тайная структура работает не по Америке, эти люди работают лишь по Англии. Понятно — Капито[5]?
— Я понимаю. У всех своя территория. Это обычное дело в подобном бизнесе.
— Точно. Теперь, перед тем как я даю информацию, как хороший коммерсанто мы расставляем точки над i, да?
— Конечно…
Синьор Кристатос еще пристальнее начал рассматривать скатерть.
— Я хочу 10 тысяч американо доллары. В маленьких бумажках. Завтра, к обеду. Когда вы уничтожите эту структуру, я хочу еще 20 тысяч.
Синьор Кристатос на секунду поднял глаза и взглянул на Бонда.
— Я ведь не жаден. Я не отнимаю у вас все ваши фонды, не так ли?
— Цена удовлетворительная.