— Хорошо, — ответила я.
Макс уставился на меня, потом моргнул и спросил:
— Что?
Я погладила его по спине и повторила:
— Хорошо.
— Хорошо?
— Да, хорошо.
Он снова уставился на меня:
— Так просто?
Я провела ладонями по его бокам, потом вверх по груди и обняла за шею.
— Это важно для тебя? — спросила я.
— Да.
— Тогда да. — Я приподняла голову, коснулась его губ своими и уронила голову обратно на подушку. — Так просто.
Тут он, не понятно к чему, твердо сказал:
— Нет.
Я склонила голову набок:
— Что нет?
— Нет на твой вопрос. Мы, определенно, не сошли с ума.
Я улыбнулась, глядя на красивое, потрясающее лицо своего мужчины. Мой мужчина. Господи, да мне плевать, даже если я сошла с ума, но я люблю своего мужчину.
Я провела пальцами вдоль его челюсти и тихо спросила:
— Могу я сказать тебе кое-что?
Он провел пальцами по моему телу и так же тихо ответил:
— Ты можешь говорить мне все, что угодно, малышка.
Я уперлась ступнями в матрас и перекатила Макса на спину, оказавшись сверху. Глядя на него сверху вниз, я большим пальцем проследила контуры его скулы.
— В моей жизни было время, — прошептала я, — когда я шла на риск. Я делала это часто и всегда проигрывала. Каждый раз я проигрывала, я проигрывала все. Поэтому я стала бояться рисковать.
Мои волосы упали вниз, скрывая нас от всего мира, и Макс поднял их с одной стороны и придержал у моего затылка. Его лицо стало нежным, и я поняла, что он знает, к чему я веду.
— Спасибо за то, что показал мне, что стоило рискнуть снова, дорогой. — Я наклонилась к нему, пока наши губы не соприкоснулись, и закончила: — Здорово наконец-то выиграть, и выиграть так много.
Его глаза вспыхнули, а в груди раздалось рычание, после чего он надавил мне на затылок, заставив опуститься на недостающие доли дюйма, и поцеловал меня.
Потом Макс перекатил меня на спину и еще раз показал мне, почему стоило рискнуть и дать шанс ему, нам, Колорадо и жизни.
* * *
— Не знаю, Фасолинка, — задумчиво протянула мама, стоя возле кассы продуктового магазина и глядя, как кассир пробивает мои покупки, — это похоже на праздник, а праздник не предполагает красное вино, пиво и макаронную запеканку. Праздник предполагает шампанское и лосося в тесте.
Мы с мамой покупали продукты к сегодняшнему ужину. Макс со Стивом дали нам время побыть вдвоем. Родители уезжали на следующий день, и по прибытии в дом Макса мама объявила, что желает свободную от тестостерона зону как минимум на два часа.
До приезда мамы со Стивом наш с Максом любовный пир прерывался множеством звонков, которые, как выразился Макс, раздражали всего лишь чуть меньше, чем звонок Гарри. Звонила мама, чтобы предупредить, что они со Стивом выезжают к нам на гору; звонила Линда, чтобы сообщить, что вместе с ней на макаронную запеканку приедет Ками; звонил Броуди, чтобы напомнить, что он тоже последний день в городе, и поэтому получил приглашение для себя, Минди, Барб и Даррена; поскольку Гно-Бон — это Гно-Бон, Арлин узнала про вечеринку и позвонила сообщить, что они с Коттоном тоже будут. Она не спрашивала насчет приглашения и повесила трубку раньше, чем я успела вежливо отказать.
Так наша вечеринка для пятерых превратилась в вечеринку для двенадцати.
Макса это не обрадовало. Мамин декрет о свободной от тестостерона зоне обрадовал его и того меньше. А добило его, когда мама заметила, что за его обеденным столом только шесть стульев, а нам понадобится усадить двенадцать человек. Поэтому она велела Максу и Стиву съездить купить дополнительных стульев и таким образом освободить дом от тестостерона.
Макс не относится к тем мужчинам, которых можно послать с поручением, поэтому согласился он только после того, как посмотрел на меня и спросил:
— И часто такое будет случаться?
— Какое «такое»? — спросила я в ответ.
— Полгорода у нас за столом.
Я наморщила нос и склонила голову набок. Видя выражение его лица, мне не хотелось отвечать «да», но ответ был именно «да». Я люблю готовить. Я люблю принимать гостей. Я люблю, когда мои друзья рядом. Так что такое, определенно, будет случаться часто.
Макс все понял по моему лицу, вздохнул, притянул меня к себе, поцеловал в лоб и вместе со Стивом отправился покупать стулья.
— Порционного, — закончила мама.
— Порционного чего? — спросила я, вручая свою кредитку кассиру.
— Порционного лосося в тесте, — ответила мама, и я повернулась к ней.
— Мама, я не собираюсь готовить порционного лосося в тесте на двенадцать человек. Это займет целый день.
— Это праздник, Фасолинка! Не важно, сколько времени это займет, потому что это особенное событие.
Я подписала чек и отдала его кассиру.
— Во-первых, я только что подписала чек. Я не собираюсь возвращаться в магазин, только чтобы накупить еще десять сумок еды. Во-вторых, Макс дал тебе два часа. Я знаю, тебе нравится Макс, потому что он отличный парень и не может не нравиться. И ты ему тоже нравишься. Но позволь дать тебе совет, не стоит его испытывать. Он отличный парень, но он также мужчина. А местным мужчинам не нравится, когда их испытывают. И последнее, я думаю, что местные жители будут счастливы с красным вином, пивом и макаронной запеканкой. Думаю, им не важно, что они едят на празднике, важно — с кем.
— Чертовски верно, — сказала себе под нос кассир. Я удивленно посмотрела на нее и улыбнулась неожиданной поддержке. Может, я тоже становлюсь местной?
Мама сердито зыркнула на кассира:
— Вы пробовали лосося в тесте?
Та посмотрела на меня:
— Я видела пять упаковок тертой моцареллы. Это для вашей макаронной запеканки?
— Да, — ответила я.
Кассир повернулась к маме и объявила:
— Все, что готовят с моцареллой, вкусно, особенно с пятью упаковками.
Я засмеялась, поблагодарила ее и потащила маму на выход. Мы выкатили свою тележку из магазина и направились к машине.
Мама шла рядом со мной и дулась. Я улыбнулась, глядя на полную продуктов тележку, потому что мама была такой милой, когда дулась. Должна признать, что, возможно, я так решила потому, что у меня любил потрясающий мужчина, так что мне все казалось милым.
Но все-таки я нежно сказала:
— Мама, хватит дуться. У нас осталось только сегодня, а потом ты уедешь домой. Не трать время на обиды.
Она нажала кнопку на ключе и открыла багажник.
— Хорошо, но только если ты пообещаешь, что не станешь спорить с тем, что я сейчас скажу.
У меня появилось нехорошее предчувствие. Если что и могло пробить брешь в моей эйфории, так это мамины безумные идеи.
Я остановила тележку, обошла ее и стала перекладывать сумки в машину.
— Это зависит от того, что именно ты скажешь.
— Ты не можешь спорить, Нина, потому что это важно.
Я прекратила свое занятие: судя по маминому голосу, это действительно было что-то важное. Я выпрямилась и посмотрела на нее. Ее лицо тоже подсказывало, что она собирается сказать что-то важное.
— Что? — прошептала я.
— Помнишь, что ты рассказала мне по дороге сюда про наследство, которое получил Макс от того убитого мужчины?
— Да, — ответила я.
— Так вот, я собираюсь обсудить со Стивом возможность дать вам денег, чтобы помочь заплатить налоги, чтобы Макс не потерял эту землю.
На моем лице отразилась нежность, и я подошла к маме.
— У тебя не получится, мама. Это здорово, но Макс никогда тебе не позволит, — сообщила я.
— У него не будет выбора. Я думала об этом и, судя по тому, как он относится к тебе и как ты относишься к нему, вижу только хорошее. Так что я считаю, что это будет мой вклад в будущее внуков, — ответила она. Я резко вздохнула. Я не задумывалась об этом: родить Максу детей, подарить ему семью. Мое тело напряглось, хотя сердце пело. — Он хочет, чтобы гора осталась нетронутой, ты хочешь, чтобы гора осталась нетронутой, а я хочу внести свой вклад и помочь вам сохранить ее нетронутой. Ради тебя, ради Макса, ради ваших детей, их детей и так далее.