— Я однажды тебе сказал, кто ты: алчная дрянь. — Эрик с виду остался спокоен, хотя ему и потребовалось взять себя в руки.
— Воп, но оскорбления мало помогут делу. — Жюстина раздраженно допила последний глоток. — Дам тебе один совет, не иди дальше по следу этой бестии, mon frere. Эти трое мужчин были seulement[21] любителями, но, можешь не сомневаться, профессионалы ордена уже на пути сюда. Вы гоняетесь за одной и той же добычей, хотя и по разным причинам. — Она встала. — Желаю тебе и твоей маленькой волчице bonne chance[22]. Она тебе понадобится. И против бестии и против ордена. — Надев шапку, она ушла, не заплатив.
Любой другой поступок его бы удивил. В следующий раз он плотнее ей займется, чтобы побольше узнать. До сих пор она оставалась загадкой, имевшей непреложные черты его отца. Он пустит по ее следу Анатолия.
Эрик бросил на стол несколько банкнот и вернулся в номер, где сначала заглянул к Лене. На двери их общего временного пристанища не было ни царапин, ни прочих повреждений. А значит, Жюстина или блефовала, или она чертовски хорошая взломщица.
Лена лежала под двумя одеялами, пропитавшиеся потом русые волосы липли к ее лбу, но температура, похоже, спала.
Сев на край кровати, Эрик, стараясь не шуметь, распаковал лекарства, разложил их на прикроватном столике по порядку и поставил рядом большой графин с водой и стакан.
Он стал думать про орден Ликаона, про который отец никогда ему не рассказывал. Он был создан недавно или существовал уже много лет, просто был слишком хорошо законспирирован? Может, за ними скрывается загадочный Фов? При следующей встрече он обязательно допросит какого-нибудь нападающего. А потому Эрик решил не выезжать из отеля. Если эти любители достаточно глупы, они снова попытаются его убить.
Вздохнув, Лена потянулась и выпростала из-под одеяла руку. Ее пальцы нашли его ладонь и сжали.
Он остался сидеть, любуясь ее расслабленным лицом, голым плечом и ключицами, соблазнительно выглядывающими из-под одеяла. Жар в комнате и пот усиливали ее запах, превращая в пленяющий аромат, которому он едва мог сопротивляться.
Медленно нагнувшись, Эрик нежно поцеловал ее лоб. Он ощутил на языке соль, слизнул ее с губ и снова выпрямился. А поскольку она его не отпускала, он остался сидеть на кровати и нести стражу.
Глава 17
— Бестия — порождение ада! — Толстый священник повысил неопрятно пронзительный голос, чтобы его слышали все, сидевшие в кабаке. — Господь поможет нам против нее, но лишь после того, как мы покаемся в своем безбожии и искупим наши прегрешения.
— Ага, теперь начнется веселье.
Малески надел пенсне, чтобы лучше рассмотреть мужчину в одежде странствующего проповедника. Жан продолжал есть, а Антуан и Пьер устремили взгляды на говорившего. Младший из братьев нахально ухмыльнулся.
— Покайтесь, братья и сестры, помолитесь о том, чтобы быть услышанными и прощенными Господом нашим. Лишь когда вы с чистым сердцем обратитесь к кресту, можно будет побороть бестию. — Воздев над головой Библию, проповедник пошел между столами. — Воистину говорю вам, отвратитесь от греха и нечистоты, чтобы Господь избавил нас от напасти. — Остановившись возле двоих мужчин, игравших в карты, он смахнул карты со стола. — Азартные игры суть грех! А грех притягивает бестию! — бранился священник.
Мужчины, еще год назад побившие бы за такое любого — даже проповедника, — сидели как испуганные дети, позволяя осыпать себя упреками.
— Епископ ведь предписал читать проповеди лишь в церквях. А теперь что, рассылает своих подручных по кабакам? — Жан запил хлеб глотком вина. — Что говорит бог о том, что людей склоняют к послушанию пустой болтовней и играют на их страхах? — громко спросил он, отирая рот тыльной стороной ладони.
Проповедник резко обернулся, его глаза гневно блеснули.
— Именно тебе, брат Шастель, живущему на краю деревни среди диких зверей и никогда не показывающемуся в доме Божьем, именно тебе, — Его узловатый указательный палец обвиняющее ткнул в лесника, — и твоим испорченным сыновьям надо молиться! Вернитесь в лоно матери-церкви и покайтесь в своих грехах перед Господом, чтобы даже самые черные души в Жеводане воссияли чисто и ясно. Лишь свет небесный прогонит бестию! Ни пули, ни ножи тут не помогут. — Переваливаясь, он прошаркал к выходу и открыл дверь. — Покайтесь, и Господь избавит нас от этого бича, — просипел он на прощание и ушел.