Правила начала, поддержания и завершения состояния разговора, составляя важную часть того, что Г. Бэйтсон и Дж. Руш называют метакоммуникацией, в той или иной степени рассматриваются в литературе, особенно в связи с описаниями так называемой психотической вербальной продукции, и, конечно, в исследованиях малых групп и описаниях групповой психотерапии. В любом случае, этот аспект ситуативного поведения вполне соответствует профессиональной ошибке, обусловленной ситуацией комнаты на двоих и тихого разговора, которую психиатры внесли в свой подход к психотическому поведению. Что, быть может, было упущено в этой области, так это правила, управляющие встречами между незнакомыми людьми, то есть правила общения с посторонними, подхода к ним и, кроме того, правила относительно состояния пребывания «с» кем-то.
Правила относительно несфокусированного взаимодействия — подлинного чистого совместного присутствия в одной ситуации — почти не рассматривались систематически; существующие предположения исходят либо из описаний ухода, например у Е. Блейлера, либо из книг по этикету. Социологи, специализирующиеся на коллективном поведении, сосредоточили свое внимание на панике, бунтах и толпах, почти не думая о структуре мирного передвижения людей в публичных местах. Уважение, трансформирующее простые физические границы вроде стен и окон в коммуникативные границы; хорошо структурированное вежливое невнимание, демонстрируемое присутствующим людям, посредством которого один показывает другому, что видит его, но при этом тот не оказывается объектом чрезмерного любопытства; поддержание своего лица и внешнего вида, как будто человек всегда готов получить инструкции и информацию от ситуации; выражение адекватного распределения вовлеченности между основной и побочной (например, курение) активностью — все эти нормативные требования простого присутствия пока еще никак не были систематизированы.
Подобным же образом мало внимания уделялось управлению доступными договоренностями, то есть договоренностями, поддерживаемыми в социальной ситуации, где есть и другие договоренности, и другие, не участвующие в договоренности, индивиды. Мы только начали изучать под влиянием этологов «правила дистанций», на основе которых кружки разговаривающих и не участвующие в них люди в социальной ситуации делят доступное пространство так, чтобы максимизировать определенные переменные, и соответственно этому модулируя звучание. Мы почти не касались долга участника договоренности по отношению к более широкой ситуации, долга, который люди не могут заплатить, если демонстрируют разные формы неприязни и рассеянности; соответственно, мы не рассматривали и долг, который договоренность в целом имеет перед социальной ситуацией и социальным случаем, долг, обязывающий участников договоренности оставаться в ней, но не слишком далеко втягиваться в прогрессирующее развитие активности в рамках договоренности.
Действуя классическим психотическим образом, пациент активен именно в отношении этих различных правил и поддерживаемых ими единиц объединения. Я убежден, что существует крайне широкий диапазон мотивов и причин для такого поведения индивида. Когда пациент с повреждением мозга и пациент с функциональным заболеванием демонстрируют сходное неадекватное поведение — например, не могут среагировать на шаги по установлению договоренности, — психиатрия находит в этом основание для подтверждения своей убежденности в том, что поведение может быть симптоматичным в медицинском смысле, неважно, является ли заболевание органическим или функциональным. Но, конечно, это инверсия природы. Как раз поведение пациента с органическим поражением лишь имитирует социально структурированные нарушения, точно так же как молчание немигающей совы мы интерпретируем как признак мудрости, а пациент с функциональным нарушением демонстрирует уход от контактов в его полной и изначальной форме. Девушка из верхних слоев среднего класса, игнорирующая возгласы, оклики и приставания юнцов из трущоб, иллюстрирует в еще более обычной форме неконтактное поведение. Я не знаю психотического неадекватного поведения, которое не могло бы быть точно соотнесено с поведением в повседневной жизни людей, не являющихся психически больными и не считающихся таковыми; и в каждом случае можно обнаружить множество разных мотивов для неподобающего поведения и множество разных факторов, влияющих на наше к нему отношение. Хочу добавить, что психиатрические больницы, возможно, путем естественного отбора, организуются так, чтобы создать именно такие условия, в которых упрямые участники возвращаются к демонстрации ситуационной неадекватности. Если вы лишаете людей всех привычных средств выражения гнева и отчуждения и помещаете их в место, где причин для этих чувств у них как никогда много, естественным выходом для них будет ухватиться за то, что остается, — за ситуационную неадекватность.