Кокс был уволен с места, которое он занимал вместе с Луизой, из-за его невменяемости. Однажды, когда Хьюстон путешествовал с Мандреллами, как он часто делал это в течение многих лет, Ирби Мандрелл описал события, которые побудили его избавиться от Кокса. Он сказал Хьюстону и мне, что Кокс стал помехой для него во время его поездок.
- Я знал, что он странный, - рассказывал Ирби Мандрелл. - Это ничего, я могу это терпеть. Но когда он разбил палатку позади отеля, чтобы мог услышать звук труб, которые возвестят ему начала марша в Миссури, (2) я сказал ему: «Начинай маршировать уже сейчас, сынок. Ты дойдешь. Сейчас ты в Нэшвилле. И больше никогда не возвращайся».
Хьюстон вспоминал с Мандреллом о временах USO-туров и спросил, как он терпел возвращение Кокса, когда он аккомпанировал Барбаре.
- Ах, да. Я помню, что у Кокса тогда немного не хватало мозгов, - сказал Ирби Мандрелл и продолжил: - Барбара была тогда совсем ребенком, с талантом большой звезды. Я думал, что она имеет все, чтобы достичь успеха в шоу-бизнесе. Тогда появился Берд и познакомил нас с новейшими технологиями.
Хьюстон прервал его:
- Ты говоришь о музыкальном оборудовании или то, что получено мной в Хантсвилле [Huntsviile] (Алабама, учебный центр НАСА по контролю над сознанием)?
- И то, и другое, - ответил Мандрелл. - Но это было в Хантсвилле, это открыло ей путь к звездам. Двери широко открылись после этого. Берд чувствовал большую гордость за Барбару, и двери просто не закрывались. С талантом моего ребенка и влиянием Берда на ее сознание и карьеру мы не могли проиграть.
В 1980 году, когда Хьюстон был назначен моим обработчиком, влияние Берда способствовало росту «артистической» карьеры Хьюстона. География его поездок расширилась, чтобы вместить тайные операции по доставке наркотиков и отмыванию денег в США, Мексике, Канаде и по всему Карибскому региону.
Хьюстон имел и имеет много денег, наличие которых не афиширует, но я никогда не имела к ним доступа. Нищета была еще одним средством контроля, которое применялось ко мне как к рабу. Я не имела тех свобод и возможностей, которые дает наличие денег. Когда я работала на трех черновых работах во время учебы в школе, все мои деньги у меня забирали родители. Все деньги, заработанные Коксом на кокаине и продаже частей человеческих тел, повторно вкладывались в шабаши и наркотики, оставляя нас зависимыми в наших нуждах от благотворительных организаций. С Хьюстоном я должна была «заработать» каждый цент и потратить на продукты и предметы первой необходимости снова и снова. Из этого круга «содержи себя сама» заведомо невозможно было вырваться. Это делало меня финансово зависимой и не давало возможности убежать, даже если бы я осознавала достаточно, чтобы совершить такую попытку.
Мои врожденные защищающие материнские инстинкты, возможно, усилились из-за моих прошлых неудачных попыток защитить моих братьев и сестер (теперь у меня уже было две сестры). Это начало проявляться в отчаянном желании сохранять Келли в безопасности, оно держало меня на грани состояния «борьбы или побега» [«"fight or flight"» - борьбы или полета], когда я была передана Хьюстону. Я давно потеряла способность «бороться», но мои новые проснувшиеся во мне материнские инстинкты подвигли меня к «побегу» [«to "flight"» - к полету, если буквально]. Я сделала все, что могла, чтобы спасти от Хьюстона себя и Келли и ее судьбу от проекта «Монарх». Поскольку я не имела способности рассуждать и была в состоянии амнезии, я «бежала» к моим родителям в их новый дом в богатом районе Гранд Хейвена [Grand Haven], Мичиган. Я не имела понятия, от чего я бегу или для чего. Приехала со своей маленькой дочкой на руках, в изорванной одежде и с несколькими подаренными вещами, взятыми для Келли. В течение нескольких дней мои родители получали инструкции от сенатора Берда и следовали им, а затем возвратили меня Хьюстону, который, в свою очередь, отослал меня опять в Луизиану для дополнительного программирования.
После трех месяцев интенсивных, безостановочных пыток у Кокса я и подумать не могла следовать своим материнским инстинктом и уже почти не знала своего имени. Я понятия не имела, сколько мне лет, где я была, сколько времени я была там, и что произошло за это время с Келли. Собственные показания Келли и настоящее ее состояние множественного расщепления личности / диссоциативного расстройства говорят о том, что она перенесла мучительные пытки за это время и за многие другие периоды времени, когда мы были отделены друг от друга, и что к ней были применены высокотехнологичные средства программирования. Когда меня вернули Хьюстону, как было организовано Бердом, мой мозг содержал несколько новых фрагментов/отсеков, подготовленных для программирования и деятельности под внешним руководством.
Интенсивное поведенческое программирование моего разума началось сразу, и Хьюстон гарантировал [своим работодателям], что я буду доставлена в назначенные места под прикрытием его музыкальных кантри-гастролей. В начале 1980-х мое основное программирование устанавливалось на базе Форт Кэмпбелл [Fort Campbell], Кентукки, лейтенант-полковником армии США Майклом Акино [«U.S. Army Lt. Colonel Michael Aquino»]. Акино имеет допуск к уровню СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО в Подразделении психологической войны (Psy Ops) Оборонного разведывательного ведомства.
Он убежденный неонацист, основатель вдохновленного Гиммлером сатанинского Храма Сета [Temple of Set]. Был уличен [в 1987 году] в участии в ритуальном и сексуальном надругательстве над детьми в детском дневном центре на военной базе Президио [Presidio] в Сан-Франциско, Калифорния*. Но, как и мой отец, и как Кокс, Акино по-прежнему «выше закона», в то время как он продолжает травмировать и программировать для ЦРУ умы подростков и детей, в стремлении - как это заявляется - к созданию «превосходной расы»/«высшей расы» из программно контролируемых рабов проекта «Монарх»**. Я быстро убедилась, что Акино придерживается исповедуемых оккультных суеверий не больше, чем я. Его «сатанинская сила» заключалась в многочисленных вариациях применения электрического шока (3), который он применял ко мне регулярно. Хотя Акино использует оккультизм (кровь, травму) в качестве основы травмирования, его программирование основано на высоких технологиях и «чисто» от пресловутых колдовских зелий невежества. Акино быстро очистил мой разум от установок Кокса и начал программировать меня в соответствии с выставленной Бердом спецификацией - как его «собственную маленькую ведьму» для садистского секса, секретных операций ЦРУ: переправки наркотиков, черной почты и проституции.
На три месяца меня вернули к Коксу для того, чтобы провести особую «операцию» на верхней стенке моего влагалища, как того захотел сенатор Берд. Акино дал старинные инструкции о том, как изувечить меня, по ним Хьюстон продолжил начатое Коксом. Используя нитрат серебра и горячий режущий инструмент, без какого-либо обезболивания, он изобразил лицо ведьмы (4), которое выглядывало из моего влагалища при определенном сокращении мышц. Эта операция сделала мое влагалище более «подходящим» для недоразвитого пениса Берда, а также востребованным в качестве «любопытной» детали при демонстрации как в коммерческой, так и некоммерческой порнографии и проституции.