Выбрать главу

Сиделка встала и последовала за Вэнсом в переднюю. Через мгновение мы услышали, как они поднимаются по лестнице.

Беспокойство охватило оставшихся внизу. Профессор Гарден медленно поднялся на ноги и прошел к окну. Крун отбросил наполовину выкуренную папиросу и, вынув свой портсигар, предложил его мисс Уезерби. Зажигая свои папиросы, они шептали что-то друг другу, что я не мог разобрать. Флойд Гарден беспокойно вертелся на своем кресле и нервным жестом набивал трубку. Зиферт расхаживал по комнату, делая вид, что рассматривает гравюры на стенах. Глаза Маркхэма следили за каждым его движением. Хаммль несколько раз громко прочищал горло, зажег папиросу и занялся газетами, которые он вынул из кармана. Только Зелия Грэм оставалась спокойной. Она откинула голову на спинку кресла и курила, закрыв глаза. Я мог бы поклясться, что на губах ее была легкая улыбка.

Прошло полных пять минут, и вдруг тишину прорезал страшный крик о помощи. Голос принадлежал женщине и звучал откуда-то сверху. Когда мы выбежали в коридор, сиделка, шатаясь, бежала вниз но лестнице, удерживаясь за перила руками. Лицо ее было смертельно бледно, в глазах ее было дикое, испуганное выражение.

— Мистер Маркхэм, мистер Маркхэм! — кричала она истерически. — О, Боже мой! Произошла самая ужасная вещь!

Она как раз спустилась до низа лестницы, когда Маркхэм подошел к ней. Она стояла, держась за перила.

— Мистер Вэнс… — говорила она, задыхаясь… — он погиб!

Холодный ужас охватил меня, и все в передней казались ошеломленными. Я заметил, что Хис, Сниткин и Питер Квакенбуш, полицейский фотограф, вошли в переднюю со стороны главного входа. Квакенбуш имел при себе свою камеру и треножник, и все трое спокойно стояли в дверях, отдельно от растерянной группы, собравшейся у низа лестницы. Я невольно удивился — почему они так спокойно принимают происшедшее. Отрывистыми фразами, перемешанными с судорожными рыданиями, сиделка объясняла Маркхэму что случилось.

— Он упал. О, это было ужасно! Он сказал, что хочет у меня что-то спросить, и вывел меня в сад. Он стал спрашивать меня про доктора Зиферта, профессора Гардена и мисс Грэм. И пока он говорил, он поднялся на балюстраду помните, как вчера. Он стоял на ней и смотрел вниз. Я испугалась и стала протестовать. И потом… и потом, пока я говорила с ним, он наклонился, и я увидела… о Боже!... он потерял равновесие, — она дикими глазами смотрела на Маркхэма. — Я протянула ему руку, и вдруг… его больше там не было. Он свалился в пропасть! — ее глаза вдруг устремились куда-то поверх наших голов, и в их выражении произошла внезапная перемена. Лицо ее исказилось, превратилось в безобразную маску. Следуя за ее испуганным взглядом, мы невольно повернулись и поглядели в коридор, в сторону гостиной.

Там, около входа, спокойно глядя на нас, стоял Вэнс.

Я пережил немало волнующих испытаний. Но вид Вэнса в эту минуту, после ужаса, который я пережил, повлиял на меня больше, чем что-либо другое. Холодный пот выступил у меня на лбу. Голос Вэнса еще только больше взволновал меня.

— Я говорил вам вчера вечером, мисс Битон, — сказал он, сурово глядя на сиделку, — что ни один игрок не прекращает игру после первого выигрыша, и что, в конце концов, он всегда проигрывает, — он подошел на несколько шагов ближе. — Вы выиграли вашу первую ставку, когда убили Свифта. И отравление миссис Гарден посредством барбитала также оказалось удачной ставкой. Но когда вы попытались прибавить меня к числу своих жертв, потому что вы подозревали, что я знаю слишком много, вы проиграли. У вас не было никакого шанса.

Маркхэм глядел на Вэнса с гневным изумлением.

— Что все это значит? — воскликнул он, стараясь сдержать свое волнение.

— Это только значит, Маркхэм, — объяснил Вэнс, — что я дал мисс Битон возможность столкнуть меня через балюстраду, что в обычных условиях было бы верной смертью. И она воспользовалась этой возможностью. Я также принял меры для того, чтобы Хис и Сниткин были свидетелями этого эпизода и чтобы он был надлежащим образом запротоколирован.

— Запротоколирован? Боже мой, что вы хотите сказать? — Маркхэм казался совершенно ошеломленным.

— Только одно, — спокойно ответил Вэнс. — Была снята официальная фотография при помощи особого объектива, приспособленного для сумерек, — он поглядел на Квакенбуша. — Я надеюсь, вы сделали снимок? — сказал он.

— Конечно, сделал, — ответил тот с довольной усмешкой. — Под надлежащим углом. Дивно вышло!