Великолепный отказ от насилия: вывести противника из строя, но сохранить ему жизнь.
— Хорошо, — сказал Севилла.
Они исчезли, и он представил себе их обоих скользящими в черной воде. Сонар обрисовывает перед ними все препятствия так же четко, как если бы они их видели. Они плывут — вытянутые вперед, стройные, скользящие, как стрелы, толкаемые могучими, гибкими, экономными движениями хвостового плавника бесшумно, не оставляя за собой ни завихрений, ни ям, такие же неуловимые, как сама вода, вонзающиеся в нее легко и свободно, составляющие с ней единое целое. При такой скорости их вес превращается в грозное оружие — сто шестьдесят — двести килограммов мускулов в оправе из эластичной кожи, управляемые мозгом, таким же искушенным, как у человека, но контролируемым добротой.
Несколько секунд спустя Севилла почувствовал, что дельфины снова у него под рукой. Фа свистнул.
— Такая же лодка, как твоя. Резиновая. Но только больше.
— Лодка плывет?
— Нет, стоит на якоре, у входа.
Стоят на страже, подстерегая их, преграждая путь. Люди должны были понять — и подслушивая по радио и когда радио замолчало, — что они готовятся к бегству.
Севилла задумался. Губы Арлетт коснулись его щеки:
— Питер говорит, что надо подойти и атаковать их, забросав гранатами.
Севилла на ощупь нашел ухо Арлетт:
— Нет. Скажи ему, что нет. Надо видеть, куда бросать гранаты. И если будет схватка, то убитые будут с обеих сторон. С нашей тоже.
Он опять погрузился в молчание, время шло, пот струился по его ладоням.
— Что я делаю? — сказал Фа.
— Как поставлена на якоре лодка?
— Веревка и что-то на конце.
— Веревка? Ты уверен? Не цепь, веревка?
— Да.
Севилла выпрямился.
— Ты ныряешь. Ты перегрызаешь веревку зубами. И ты тянешь лодку тихо-тихо.
— Куда?
— Направо. Там есть течение. Надо его найти.
— Би его найдет, — сказала Би.
Они исчезли. Губы Арлетт снова коснулись щеки Севиллы.
— Как только лодка начнет двигаться, они это почувствуют.
Севилла провел ладонью по лицу Арлетт, поднял прядь ее волос, склонился к уху и произнес еле слышно:
— Нет, ночь очень темная, ориентиров не видно.
Он окунул правую руку в воду и подумал: «Если они и заметят, то поздно, они сядут где-нибудь на камни, потеряв координаты и, даст бог, продырявив в нескольких местах лодку».
Он склонился за левый борт и пошарил рукой, ища руку Питера. Когда он дотронулся до нее, он почувствовал, что Питер к нему наклоняется.
— Питер, если Фа и Би сумеют все сделать как надо, то по выходе из фарватера в море плывите на веслах в течение часа, держа все время влево, затем включите мотор, через пять минут выключите его, внимательно прислушайтесь, включайте снова и делайте так все время.
Наступила тишина. Затем Питер сказал:
— Если путь открыт, почему не воспользоваться этим сразу и не включить мотор на полный ход?
— Нет, — энергично возразил Севилла, — где-нибудь, конечно, стоит основной катер или лодка, они дадут туда сигнал по радио, сонар сразу же выловит ваш мотор, и через минуту вы будете настигнуты. Как вы знаете, в эти воды рыбаки заходят редко.
— Па, — свистнула Би, — где твоя рука?
Севилла погрузил руку в воду, и Би потерлась о нее.
— Очень забавно, — сказала она, — лодка плывет, они ничего не чувствуют.
— Они говорят между собой?
— Нет, — сказал Фа, — они не говорят. Лодка плывет. Они не говорят.
Би фыркнула. Севилла перегнулся за левый борт.
— Питер, — сказал он шепотом. — До свидания!
И в то же мгновение с одной лодки к другой в темноте через валики, в молчании потянулись четыре руки, сначала на ощупь искавшие друг друга, затем несколько секунд никак не хотевшие разомкнуться. Севилла проглотил слюну, его сердце яростно билось. Странная вещь, каждая минута становилась такой напряженной, что она исчезала прежде, чем кончалась; несколько секунд — и настоящее становилось прошлым, которое надо было уже искать в памяти.
— Отчаливайте, Пит, — прошептал Севилла.
Он слышал, как тот развернулся, взял разгон.
Би свистнула:
— Я ему помогу.
Севилла вдел свои весла и начал осторожно грести. Но почти тотчас же вынул их. Фа толкал лодку сзади. Севилла свистнул:
— Не торопись, Фа.
Он вынул одно весло, отдал его Арлетт и сказал:
— Следи, чтобы мы не наткнулись на берег.
Но Фа толкал лодку по правильному курсу, корректируя свой путь с такой точностью, как будто он все ясно видел перед собой.
При выходе в открытое море сильный порыв южного ветра ударил по лодке, и она закружилась и запрыгала по волнам. Севилла, гребя веслом по левому борту, выравнивал курс до вех пор, пока стрелка компаса не стала указывать на юг. Он свистнул.