От того, как понимать богатство, зависит, что называть производительным трудом. Физиократы вполне логично считают таковым только труд земледельческий, тогда как Сэй не отказывает в этом названии ни деятельности государственного человека, ни работе домашней прислуги. Мальтус в полном согласии с данным им определением богатства признает только тот труд производительным, который направлен на произведение материальных предметов. Поэтому труд учителя, государственного человека или прислуги не является, на его взгляд; трудом производительным, но в то же время Мальтус не хочет его называть и непроизводительным, чтобы не прилагать никакого неодобрительного эпитета к той форме деятельности, которая, не доставляя никаких материальных предметов, тем не менее очень полезна, даже необходима для государства. Он изобретает для нее особое название и всякий труд, не являющийся в его смысле производительным, обозначает понятием «личные услуги». Труд производительный создает капитал или ту «часть материального богатства страны, которая сберегается и служит для производства и для распределения богатства»; труд непроизводительный поглощает доход с этого капитала и производит приятные и полезные вещи нематериального свойства. Так как один труд содержится за счет другого, то благосостояние народа зависит от правильного соотношения между ними; непроизводительный труд не должен получать слишком большой доли национального богатства, чтобы не помешать накоплению капиталов. Страна, большая часть населения которой состоит из солдат, прислуги и чиновников, богатой быть не может. Прежде чем следовать дальше за Мальтусом, мне кажется необходимым сделать здесь несколько замечаний по поводу вышеизложенного. Вопрос о том или ином понимании слова «богатство» не может считаться оставленным и в современной политической экономии. Если узкий взгляд физиократов не встречает уже больше поддержки, зато широкое определение Сэя с известными ограничениями принимается некоторыми из современных экономистов. Ввиду того, что к их числу принадлежат даже такие авторитетные люди, как Адольф Вагнер, небесполезно будет подчеркнуть в высшей степени трезвый взгляд Мальтуса на богатство как на сумму одних материальных предметов. Что же касается мальтусова определения капитала, то его надо признать вполне устарелым и слишком неточным даже для своего времени.
Из всех экономических понятий в действительной жизни мы всего чаще встречаемся с ценою. Цена есть денежное выражение меновой ценности предмета, а меновая ценность, говоря словами Мальтуса, представляет собой «отношение одного предмета к другому или к нескольким другим, способным быть обмененными». Отношение это определяется спросом и предложением. Колебаниями в спросе и предложении объясняются все изменения, происходящие в ценах товаров; других причин, влияющих на эти изменения, по мнению Мальтуса, не существует. Таким образом, издержки производства при определении цены товаров играют лишь второстепенную роль.
Мальтусу хочется доказать, что труд, употребленный на производство данного предмета, не может служить мерилом его ценности; по его мнению, мерилом является то количество труда, которое можно купить данным предметом. Это как раз обратное тому, что утверждает Рикардо в своих «Началах политической экономии». Первое основное положение этой книги гласит: «Ценность предмета или количество всякого другого предмета, за которое он обменивается, зависит от сравнительного количества труда, необходимого на его производство, а не от большего или меньшего вознаграждения, получаемого за этот труд».
Если бы вся современная политическая экономия не доказала полной справедливости рассуждений Рикардо, одной полемики его с Мальтусом было бы достаточно, чтоб усомниться в правоте последнего. Но трудовая теория ценности, развитая и обоснованная Марксом, получила теперь всеобщее признание, и взгляды Мальтуса в этой области можно считать окончательно сданными в архив.
Ошибочная отправная точка зрения в вопросе о ценности заставила Мальтуса неверно подойти и к исследованию издержек производства, но она нисколько не помешала ему в анализе отдельных составных частей этих издержек установить несколько правильных, впоследствии вполне подтвердившихся положений. К вопросу об издержках он переходит следующим, вполне искусственным образом: «Хотя в момент обмена двух предметов на эту сделку не оказывает влияния никакое другое обстоятельство, кроме отношения спроса к предложению, тем не менее, так как все предметы наших желаний получаются усилиями человека, понятно, что снабжение ими обусловлено, во-первых, суммой, ловкостью и направлением этих усилий, во-вторых, – поддержкой, которую можно извлечь из продуктов предшествующего труда, и, в третьих, – изобилием или скудостью сырых материалов и необходимого пропитания для рабочих». Таковы, по мнению Мальтуса, три основные категории издержек производства, необходимые для правильного удовлетворения существующего спроса, по общепринятому взгляду же являющиеся просто главными факторами в образовании цены товаров. На экономическом языке категории эти именуются заработной платой, прибылью и рентой.
Анализ ренты, ее особенностей и причин составляет главную заслугу Мальтуса в теории политической экономии, а потому мы с него и начнем. Теория ренты связывается обыкновенно с именем Рикардо, который между тем в предисловии к своей книге сам отклоняет от себя эту честь и заявляет прямо: «В 1815 году Мальтус в своем „Исследовании о природе и возрастании ренты“ и Уэст в „Опыте о приложении капитала к земледелию“ представили миру почти в одно и то же время истинное учение о ренте». Конечно, заслуга Рикардо, разработавшего это учение с такой простотой и наглядностью, что оно сделалось с тех пор самым лучшим достоянием экономической науки, заслуга немалая, но для историка, интересующегося преемственностью идей, более раннее исследование Мальтуса должно представить и больший интерес. Для понимания же научных заслуг и экономических взглядов Мальтуса исследование это имеет особенную важность.
В то время как Адам Смит главной причиной ренты считал монопольный характер поземельной собственности, Мальтус решительно отрицает такую тесную связь между рентой и монополией. Искусственные меры правительства и монополия землевладельцев сыграли действительно свою роль в истории ренты, ускорив ее возрастание, но сам факт существования ренты имеет более глубокую причину, коренящуюся в различном плодородии отдельных земельных участков. Цена продуктов земледелия определяется расходами по их добыванию на наименее плодородных участках, которые потому дают своим собственникам минимальную выгоду, не превышающую среднего дохода с капитала в данной стране и в данное время. Естественные выгоды большего плодородия всех остальных участков и доставляют то, что под названием ренты землевладелец кладет себе в карман. Поэтому, если приложенный к земле низшего качества капитал дает 30 на 100, в других же случаях 40 и 50 на 100, то ренту будут составлять именно эти излишки, равные 10 и 20. Дело нисколько не изменится от того, что землей будет обладать большее или меньшее количество лиц; если даже земля станет общей собственностью, – и тогда рента все-таки не исчезнет.
Главная, основная причина ренты, по Мальтусу, лежит в особенном свойстве земли доставлять земледельцу больше продуктов, чем нужно ему для собственного потребления. Это-то свойство и позволяет землевладельцу получать ренту с земли, которую обрабатывает арендатор. Вторая причина заключается в том, что продукты первой необходимости всегда находят сбыт, даже при особенном изобилии, потому что они сами себе создают спрос, давая толчок к возрастанию населения. В тех исключительных случаях, когда, как это бывает в новых колониях, рост населения не поспевает за массой добываемых продуктов и они остаются не потребленными, – не бывает и ренты. Последняя причина ренты лежит в сравнительной редкости плодородных участков; свою роль играет здесь, несомненно, и монополия.
Теория ренты Мальтуса с некоторыми поправками, внесенными Рикардо, в ее существенных чертах должна считаться правильной и в настоящее время.