Хотя депутаты боятся за существование республики, образовательный проект Мишеля Лепелетье снова ставится на обсуждение 29 июля, затем 13 августа; Робеспьер продолжает его защищать. Но, учитывая недостаток энтузиазма у депутатов, в сложившейся обстановке множатся сомнения в возможности дебатов. Проект окончательно отклонён, равно как и надолго оставлен первый проект гражданского кодекса, доверенный Камбасересу. Время для него ещё не пришло. За несколько недель Конвент решает также отложить применение новой Конституции; постепенно оформляется жёсткий, сильный, бескомпромиссный политический переходный режим. Но если мы исключим "диктатуру" в античном стиле, которая вызывает беспокойство, ещё нет чёткого определения его в рамках политического облика эпохи. Его нужно придумать. Так рождается "революционное правительство".
"Бдительность и страх перед национальным правосудием"
До того, как Робеспьер описывает "революционное правительство", он говорит о "терроре". Слово могло бы не привлечь такого внимания, если бы, год спустя, им не начали обозначать многие месяцы разделения, жёстких юридических мер и гражданской войны, которые немногие из их участников признают постфактум; в данный момент оно не обозначает ни режима, ни времени, ни политики. Именно в недели, предшествующие и последующие за казнью Робеспьера, только тогда, это слово позволяет обозначить и осудить образ правления, объединить в общую политику инициативы различных и отдельных деятелей, структурировать то, что не было ни единообразным, ни полностью оформленным. Как летом 1789 г. придумали "старый порядок", так летом 1794 г. изобретают "систему террора".
Робеспьер никогда не говорит о терроре с большой буквы[263]; если он использует это слово в течение лета 1793 г., то обычно для обозначения устрашения, которого требует правосудие в чрезвычайных обстоятельствах: "Пусть меч закона, с ужасной быстротой парящий в воздухе над головами заговорщиков, поразит ужасом их сообщников"; "Пусть злодеи, падая под мечом закона, успокоят духи стольких невинных жертв! Пусть эти великие примеры подавят мятежи при помощи ужаса, который они вдохнут во всех врагов родины" (12 августа). Он убеждён, что спасение республики осуществляется с помощью подавления внутренних противников, которых он уже называет врагами народа – выражение появляется задолго до следующей весны. Для Робеспьера, их отказ от республики исключает их из состава нации; их нужно победить или покарать при помощи правосудия, и сдерживать при помощи устрашения, террора, тех, кто планировал бы им подражать.
"Очень долго причиной наших несчастий была безнаказанность"[264], - объясняет он в Якобинском клубе 11 августа 1793 г. На следующий день он развивает свой тезис перед Конвентом. В этот день тон задан энергичный: в то время, как "шесть объединённых держав захватили часть северных департаментов", - волнуется Госсюэн, военный министр, способен ли он спасти Францию? В тот же самый день Барер отвечает, что Бушотт – хороший республиканец, порядочный и трудолюбивый, но что никогда ещё работа не была так огромна: "У вас есть пятьсот тысяч человек, которых можно привести в движение; знаменитый век Людовика XIV не представлял такого положения вещей". По окончании своего доклада, один из депутатов, посланный первичными собраниями, призывает к созыву народного ополчения, затем заключает: "Не соглашайтесь ни на какую амнистию виновным, и не заключайте соглашений с деспотами". Его желание идёт навстречу желанию Собрания: "Депутаты первичных собраний только что выдвинули инициативу использовать террор против внутренних врагов, - комментирует Дантон. – Ответим на их пожелания. Нет, никакой амнистии никому из предателей". Он прибавляет: "Именно пушечным выстрелом мы должны известить наших врагов о Конституции". Воодушевление охватывает депутатов и публику.
263
Во французской историографии "Terreur" принято писать с большой буквы, наряду с такими определениями, как Революция, Просвещение и др. В советской историографии, занимавшейся вопросами Великой французской революции, это слово писалось с маленькой буквы, так как в принципе традиция написания определений в русском и французском языке отличается. У Робеспьера также "terreur" употребляется с маленькой буквы, и здесь по контексту я перевожу его, то собственно "террор", то "ужас", "устрашение".
264
О положении в Республике. Речь в Обществе друзей свободы и равенства 11 августа 1793 г. // Робеспьер М. Избранные произведения. Т. 3… С. 42.