Став хищным, плотоядным зверем,
Встречаю год – и тысячный, как первый,
И каждый год, что ни в висок, – в живот.
И смерти нет. Она как будто медлит,
И скалится, беснуется в ночи.
Железные сносил –
Стальные вставлю.
Садиться солнце, и выходят волки
Из логовищ на стайную охоту.
24.03.08
Рваные окна,
Ржавые двери,
Битые стекла,
Кровопотери.
Мертвые звуки,
Рты жестяные,
Длинные луки,
Псы городские.
Смотрю – и вижу омут тусклых глаз.
Зеленых лиц бессильные призывы,
Пустые импульсы – как ворох СМС,
Обойма снов и психотропный газ.
Я слышу – там, где Талос-Плаза,
Ночами раздаются взрывы.
Немые тени ходят в тишине
Вокруг меня – слепца в подземном царстве.
Безумие, коснись меня во сне! –
Меня, меня! – закованного в цепи рабства.
Я – канцлер доверенный Темных Владык.
На Смерть не надеюсь – смирился, привык,
Что в память мою шелестящие фразы
Мойры вплетают, ткут полотно,
И объезженный разум,
Кажется, груза веков не снесет,
Лопнет, взорвется, но нет, не спасет.
Не спасет, не спасет… сожаленье одно:
Освобождение не суждено.
25.03.08.
Они танцуют под Раммштайн
Раб
Я вынул сердце –
Вот оно, в ладони.
Бери без лишних церемоний.
Да, вот оно,
Дай только наглядеться,
Дай утонуть в глазах твоих.
Никки
Зачем мне это –
Клок из мышц и связок?
Его я съем.
Я тронут и растроган.
Станцуем, не снимая масок?
Раб
Прими меня, открой объятья шире –
Хочу, чтоб ты держал меня за плечи.
Пронзительно спокоен этот вечер,
Закат горит багрянцем для обоих,
Для нас двоих, танцующих в пыли,
Для пары ядовитых змей,
Соперников, влюбленных.
Я раб, я раб, я раб, я раб –
И нагло ухмыляюсь.
Я больше видимого края неба.
Никки
Я задушу тебя твоими же кишками!!
Я вырву тебе зубы, челюсти сломаю!!
Раб
Ты будешь мною зацелован, Николае.
Негодник – сосунок, ты будешь выпит мною.
Аффтар
Даритель ритуальными ножами
Чертил на ветхой шкуре письмена.
И знают руки колдуна
О трижды проклятых веками.
Их танец – битвы и сраженья,
Где нет ни шанса уцелеть,
И все, что можно рассмотреть, -
Пугающее мир забвенье.
Они танцуют под Дер Боте,
Под Умф, Унхайлиг и Раммштайн,
Под миг с рефреном ганц аляйн
И вечность с плетью не-свободы.
Они не устают кружить,
Подножки ставить друг для друга.
Но в рамках замкнутого круга
Не умереть им и не жить.
13.04.08.
***
Обрезанные тополя
С мольбою тянут к небу пальцы.
Подсохла мертвая земля,
И птицы, вечные скитальцы,
Вернулись в старые края.
Мой бедный Моцарт!
Я теперь узнала,
Кто был тот ЧЕРНЫЙ ЧЕЛОВЕК.
Не повезло…
Из-под набрякших век
Я вижу в эпицентре зала –
Он здесь. Он дышит. Он меня поймал.
Он перетек из трещин меж мирами.
Наш Бог – космический ублюдок.
Наш Враг – без имени, мертворожденнй.
И черный странник не терял рассудок:
Он прятал разум в пепел древних шуток.
Он цепь порвал. Теперь, освобожденный,
Лишь бхутам видимый, он странствует в ночи.
Еще срок не пришел. Не до последней капли.
23.04.08.
В седых ветвях застряли комья шерсти,
Свисают перья, скальпы и шнуры.
Я приношу лишь траурные вести.
Но все мертвы. Кому они нужны?
Мой труд востребован не будет.
Предшественник удушен и зарыт.
Так нищенка вываливает груди.
Но никого уже не соблазнит.
Туман стеною безъязыкой наступает.
В нем вижу силуэты – духи зла.
Мне не впервой. Когда – никто не знает,
Но опустеет черная казна.
Шевелятся без ветра комья шерсти,
Колеблются и перья, и шнуры.
Мне не хватает смелости и чести,
Чтоб обращаться с духами на «ты».
Я иссушающ, словно ангел зноя.
Пронзителен мой неприступный взгляд.
Я слишком щепетилен для изгоя,
Для чистого – достаточно помят.
Но тени обретают плоть и запах,
Стальные когти, верные клыки.
Они крадутся на пружинных лапах.
Мне жить – не больше полстроки.
Как жаль… Трепещут в кроне перья.
Слепые ветви трутся и стучат.
25.05.08.
ВЦД вернулся
Мой дорогой, мой верный Принц Пиявок!
Люблю драконовы глаза твои.
Господь не принимает ставок.
Осталось время только для любви.
Вот интересно – может, Бог не верит?