Все контуры восприятия реальности переплелись, и робот, словно в тумане, наощупь, пытался поднять непослушными фалангами ещё более непослушную печать.
Но, всё же, космическая закваска и чёткое решение довести всё до логического конца, позволили Геркулексу дотянуться до печати и уложить её в специальный отсек в том месте, которое люди называют подмышкой.
- Пройдёмте-ка в кабинет. И осторожнее со своей драгоценностью. Оч-чень интересная вещь. – Чиновник мгновенно понял, какой бесценный «колобок» подкатился прямо к его ногам. Иногда у людей их естественный интеллект срабатывал быстрее искусственного. Но, только в исключительных случаях.
Как водится у людей, Удаче всегда сопутствовала эта, порой нежная и трепетная, даже застенчивая, но чаще – необузданная, беспричинная, неудержимая, неуправляемая в своей отчаянности…
Простите, забыл самое определяющее – злобная…
…Зависть. Злобная-презлобная зависть.
Но, беспричинной её назвать ну никак нельзя. Причина у зависти есть всегда!
Геркулекс не понимал, куда подевалась злоба, чистая, кристальная и искренняя, исходящая плотными химическими волнами от всех этих людей и процессорораздирающими электромагнитными импульсами от искусственных интеллектов.
Позже он пытался разобраться, как практически мгновенно чистая злоба трансформировалась в совершенно не понятное ему состояние всей этой разъярённой толпы. Но его логика отказывалась выстроить цепочку – всё время его куда-то заносило. И он прекратил попытки.
Он тогда ещё не понимал, сто это был один из самых первых случаев коллективного разума роботов и людей.
Чувство зависти он так и не смог освоить, а вот чистая, как слеза, злоба несколько раз его посещала, и он всегда понимал, что злится на себя.
У Геркулекса постоянно получалось, что, завидуя счастливчику, они злились на себя, на свою никчёмность, усиленную во стократ в этой бесконечной очереди.
- Ну ты, хрен собачий, везунчик долбаный! Уж действительно, наглость - второе счастье. Надо было тебе ещё в Космопорту коленки назад выправить. Видели мы тебя там, гад. Жаба космическая. – Все эти откровения упёрлись тупыми бесполезными кинжалами в спину Геркулекса.
И последнее, что он услышал, заходя в кабинет, было совсем обидное:
- чем меньше клоп, тем круче воняет, падла железобетонная.
Геркулекс помнил, что у него отложилось: надо бы про клопов и падлу что-нибудь найти.
Он впервые словил эти словечки и не понял, где у них логическая связь.
Но, психо-семантическую связь клопа и падлы он уловил прямо там.
Дверь за спиной Геркулекса затянулась плотной пеленой, непроницаемой для звуков.
В просторном кабинете управдома была тишина. Вещей в нём было много. Казалось, что это они своей роскошью хранят тишину.
Или это просто показалось Геркулексу.
Была там кристально-прозрачная стена с приятным глазу затемнением с градиентом от верха к низу. Был там по всему периметру потолка индукционный кондиционер, который не только не нарушал транспарентную тишину, а как-то даже охранял эту транспарентность от проникновения посторонних звуков, стараясь выдуть все нежелательные колебания воздуха за пределы колебательного контура в виде помещения в стиле «хай-хайтек».
Ничего в этом кабинете не пестрило и не кричало – «убери меня отсюда! Или хотя бы во-он туда переставь». Здесь было всё чётко выверено, каждая дорогая вещь находилась на своём месте, словно это она и выбрала своим искусственным интеллектом это место.
Всё в кабинете было лаконично дорого, особенно лаконичен в своей дороговизне был стол.
Из общей впечатляющей совей дороговизной скромности выделялось кресло. Он было шикарно лаконично. В нём могло уместиться два таких, как этот пузырь с коротенькими ручками.
Кабинет был неоспоримым подтверждением, что буквально всё в этом мире вместе с этой комнатушкой – только для народа. Чтобы народу было удобно себя чувствовать букашкой в этом мире.
Геркулексу показалось, что это дом пристроен к кабинету, а не кабинет находится внутри до;ма.
Это был не просто «хай-хайтек», а «очень вэри хай хайтек». Это, когда всё из дорогого пластика и стекла окроплено повсюду вэри олд и вэри экспэнсив штучками, о назначении которых почти невозможно было догадаться по их внешнему виду. А вот о стоимости, наоборот, именно по внешнему виду и догадывалось.
Геркулекс сразу догадался, так как насмотрелся всяких киношек Двадцатого Века про века Шестнадцатый, Семнадцатый и другие до-дцатые, в которых народу показывали, как же непросто и тревожно жить королям и придворным вельможам среди непонятных вычурных вещей.