Хитрая часть Человечества тут же решила понастроить ещё орбитальных станций, на которых английский язык был запрещён. Но, вирус был ещё хитрее, и все вновь построенные станции за два дня шмякнулись на поверхность Марса. Причём, вирус был настолько изощрён в своём коварстве, что новые станции попа;дали в самые глубокие марсианские впадины и каналы. Люди достали их оттуда, но восстановить уже не могли.
Эти груды железяк стали первым хламом планеты, миллионы лет назад покрасневшей от ржавчины. Откуда на Марсе взялось столько окислов, закислов и перекислов железа, что аж вся планета покраснела, земная наука так и не ответила.
Эта земная наука и о Земле почти ничего не ответила – куда уж там до Марса.
На марсианских полюсах и на Олимпе оформилось невероятное столпотворение людей, роботов самых последних модификаций, совершенно не отличимых от человекообразных, какой-то непонятной техники, разговаривающей на всех языках, кроме английского, бизнес-центров, мегамаркетов и обслуживающих эту многоуровневую космическую торговую сеть гиперпристроек.
Олимп зажил по своим, олимпийским, законам. Точнее, подолимпийским. Но, все сразу привыкли говорить именно «на» Олимпе, хотя все дела и делишки совершались под гигантским вулканом. Вирус это позволял, но на глубину, не более одного километра.
Военка всех стран сконцентрировала здесь свои тайные центры по обновлению программ и мозгов военной техники, которая совершенно рехнулась и пали;ла только по своим. Но – вот беда! Как только обновлённый милитари-девайс или программа выносилась за пределы зоны не влияния вируса, она тут же превращалась в знакомый вам хлам без возможности его восстановить хотя бы до заводских, изначальных, установок.
Зоны, свободные от разрушительного влияния вируса, быстро стали подпольными (точнее, подгрунтовыми, так как почти все сооружения строились под грунтами и зачастую глубоко под ними) рынками всего, включая травку, прямиком доставляемую под видом тюльпанов ТриИкс-джетами с бескрайних ферм Голландии. Из Колумбии, Замбии и Венесуэлы травка текла уже под видом кофе, бананов и авокадо. На шести орбитальных станциях бананы стали пользоваться особым спросом, в связи с чем на Луне во всю процветали банановые плантации.
Сухой алкоголь не прижился на Марсе. Он даже на Земле не прижился! А в жидком варианте он был дороже эллодиума – самого дорогого сплава из самых дорогих редкомарсианских металлов и окаменелой пыльцы окаменелого марсианского растения марсиококкус шиполистый.
На Олимпе дурь была особенно крепкая, олимпийская! И продавалась только по предварительным заказам с вот такими кодовыми фразами:
- продавец начинает: главное не победить…; покупатель заканчивает - …а догнаться.
И вторая:
- продавец: незачем гнаться… - покупатель:…мы хотим убраться.
Если покупатель во втором варианте произносил «мы хотим прибраться», то это был знак, что явка провалена, и надо всем валить в разные стороны, желательно – как можно быстрее, даже, если контакт был виртуальным.
Контролировали весь вегетарианско-фруктовый наркотрафик демократы-лати;носы и их республиканская родня из южных штатов Остатков Соединённых Штатов.
Службы по борьбе с наркотиками и их производными процветали как никогда. Особенно межпланетные.
Но, работали в коллективах по борьбе со всей дурью, которая курится и внедряется другими способами внутрь организма, только люди.
И не по причине невероятно тёпленького, порой даже жаркого местечка, если работа проводилась на станциях у Венеры и на Венере, а вот, почему:
роботы в те времена делались людьми до обидного нескла;дными, до противного низенькими, пучеглазыми и длиннорукими. А ноги, наоборот, были короткими.
Вот изображение одной из моделей, правда, не рядовой, а занимающей руководящую должность в подвижной мобильной группе наркороботов (сокращенное название модели – ПМГ-нарбот):
У рядовых нарботов нижняя часть туловища была шире верхней – говорят, для устойчивости во время схваток с нарушителями.
А это изображение самой распространённой
модели рядового штурмовика подвижной
мобильной группы ПМГ-нарботов:
Следует оговориться, что перед вами самая последняя модель, в которой нижняя часть более-менее приведена к пропорциям, не позволяющим надсмехаться над благородными блюстителями порядка. Но, к сожалению, для рядовых нарботов, меры были запоздалыми.
У этих моделей точно в том месте, где у людей было нечто, что они называли копчиком, был до обидного большой короб, чуть ли не квадратной формы. Люди задумали его сзади, чтобы преступник не мог дотянуться до управляющего блока, который был запрятан в эту большую коробочку.