— Возможно, коллега Илайдж, что Председатель действительно допросит доктора Фастольфа и Амадейро по этому делу. Стандартная процедура — дискуссия на эту тему. Прецедентов было много.
— Но зачем? Если доводы Амадейро так убедительны, почему бы Председателю просто не приказать прекратить следствие?
— Председатель в трудном положении как политик. Он сначала согласился на требование доктора Фастольфа привезти вас на Аврору и теперь не может так быстро переиграть, чтобы не показать себя слабым и нерешительным и не вызвать раздражения доктора Фастольфа, который все еще является влиятельной фигурой в Совете.
— Тогда почему же он не откажет Амадейро в его просьбе?
— Доктор Амадейро тоже влиятельное лицо, и похоже, что его влияние растет. Председатель может выиграть время, выслушивая обе стороны и создавая хотя бы видимость обсуждения перед тем, как вынести решение.
— На чем основанное?
— На сущности дела, я полагаю.
— Значит, завтра утром я должен иметь что-то, что убедит Председателя встать на сторону Фастольфа. Если я это сделаю, будет ли это означать победу?
— Председатель не всемогущ, но влияние его велико. Если он решительно примет сторону доктора Фастольфа, то при теперешних политических обстоятельствах доктор Фастольф, вероятно, получит поддержку Совета.
Бейли обнаружил, что снова начал ясно мыслить:
— Это объясняет попытку Амадейро задержать нас. Он рассудил, что мне нечего предложить Председателю, и не хотел, чтобы я узнал хоть что-нибудь за оставшееся время.
— Похоже на то, коллега Илайдж.
— И он отпустил меня, когда подумал, что меня все равно задержит гроза.
— Наверное, так.
— В таком случае, мы не можем позволить грозе задержать нас.
Жискар спокойно сказал:
— Куда вас отвезти, сэр?
— В дом доктора Фастольфа.
— Можно еще на минутку задержаться? — спросил Дэниел. — Вы намерены сказать доктору Фастольфу, что не можете продолжать расследование?
— С чего вы взяли? — резко сказал Бейли.
Он явно оправился, потому что его голос стал громким и сердитым.
— Просто, я боюсь, не забыли ли вы на минуту, что доктор Амадейро требовал от вас ради благополучия Земли именно этого.
— Я не забыл, — угрюмо ответил Бейли, — и я удивляюсь, Дэниел, как вы могли подумать, что это может повлиять на меня. И Фастольф должен быть реабилитирован, и Земля должна послать своих посланцев в галактику.
— Но в таком случае, зачем возвращаться к доктору Фастольфу? Мне кажется, сейчас нам нечего сообщить ему. Нет ли направления, в котором мы могли бы продолжать расследование до доклада доктору Фастольфу?
Бейли сказал своим обычным голосом:
— Я удовлетворен достигнутым, Дэниел. Поехали, Жискар, к дому Фастольфа.
Затем он добавил, сжав кулаки и весь напрягшись:
— И просветлите окна, Жискар. Я хочу смотреть грозе в лицо.
Бейли задержал дыхание, готовясь увидеть сверкающие молнии. Маленький салон машины больше не будет полностью закрытым.
Как только окна стали прозрачными, сверкнула молния, а через одну—две секунды загрохотал гром.
— Гроза скоро пойдет на убыль, — миролюбиво сказал Дэниел.
— Мне все равно, пройдет она или нет, сказал Бейли.
Губы его дрожали:
— Поехали.
Он старался, ради себя самого, поддерживать иллюзию человека, командующего роботами.
Машина слегка поднялась в воздух и тут же накренилась, так что Бейли навалился на Жискара.
— Выпрямите машину, Жискар! — крикнул Бейли.
Дэниел обнял Бейли за плечи и мягко притянул обратно, держась другой рукой за скобу на корпусе машины.
— Этого нельзя сделать, — сказал он. — Очень сильный ветер.
Волосы Бейли стали дыбом.
— Вы хотите сказать, что мы можем упасть?
— Нет, ни в коем случае. Ветер раскачивает машину, но она под контролем Жискара.
— Что-то непохоже!
Бейли почти всхлипнул, представив себе, как ветер кружит вокруг машины, как отрезает ей путь через защитную атмосферу.
— Нет лучшего водителя, чем Жискар, — продолжал Дэниел. — Но ветер очень силен, поэтому возможны случайные толчки и качка. Так что вы извините Жискара, что он не участвует в разговоре: все его внимание отдано машине.
Безопасна ли эта езда? Бейли чувствовал, как сжимается его желудок при мысли о такой игре с ветром. Как хорошо, что он несколько часов не ел! Он попытался думать о чем-то другом. Он вспомнил о движущихся дорожках на Земле, о том, как переходит с такой дорожки на соседнюю, еще более быструю, а затем обратно, на более медленную, умело наклоняясь в возникающем от этого ветре, идет в одном направлении по быстрой дорожке и в противоположном, по более медленной. В молодости Бейли делал это безошибочно и без задержек.
Ну, ведь и здесь то же самое! Машина на движущихся дорожках.
Нет, по правде говоря, не совсем. В Городе было строго определенное количество скоростных дорожек. Ветер там дул абсолютно предсказуемым манером, поскольку он был результатом движения. В грозу же ветер приобретал как бы собственный разум, ветер зависел от множества разных причин. Иначе говоря, это были как бы скоростные дорожки с добавочными осложнениями, дорожки бежали по-разному и резко меняли скорость.
Стемнело. Бейли ничего не видел, и стрелы молний не сияли больше, а слепили. Он открыл глаза, но это не помогало: он только сильнее воспринимал злобно грохотавший гром.
Жискар вдруг сказал:
— Машина работает не так, как ей положено.
— Не гроза ли ее повредила, друг Жискар? — спросил Дэниел.
— Не похоже, друг Дэниел. Эта машина не должна бы пострадать ни от какой грозы.
Бейли с трудом включился в разговор:
— Какого рода повреждение?
— Я бы сказал — подтекает компрессор, сэр, но очень медленно. Это не обычный прокол.
— Как же это случилось?
— Видимо, намеренное повреждение, пока машина стояла у Административного здания. Я это понял теперь, потому что с недавнего времени за нами следуют и стараются не перегнать.
— Почему, Жискар?
— Возможно, сэр, ждут, пока мы полностью остановимся. Движение машины становится все более неровным.
— До дома Фастольфа мы дотянем?
— Похоже нет, сэр.
Бейли попытался мобилизовать свой расслабившийся мозг:
— В таком случае, я совершенно неправильно расценил причины доктора Амадейро для нашей задержки. Он задерживал нас, пока его роботы испортили машину таким образом, чтобы мы сели тут в разгар грозы.
— Но зачем ему это? — потрясенно спросил Дэниел. — Захватить нас? Так вы уже были у него.
— Не меня. Меня никто не хочет захватывать. Опасность грозит вам, Дэниел.
— Мне?
— Да, вам. Жискар, найдите место, чтобы сесть. Дэниел должен как можно скорее выйти из машины и уйти в безопасное место.
— Это невозможно, — сказал Дэниел. — Я не могу оставить вас, когда вы чувствуете себя плохо, тем более, если преследователи могут повредить вам.
— Дэниел, они преследуют вас. Вы должны уйти, а я останусь в машине. Для меня нет никакой опасности.
— Как я могу поверить этому?
— Прошу вас, Дэниел. Как мне объяснить вам все? Вы здесь — самое важное лицо, более важное, чем Жискар и я вместе взятые. Дело не только в том, что я беспокоюсь о вас и не хочу, чтобы вам повредили. От вас зависит судьба всего человечества. Не заботьтесь обо мне. Я же один. Заботьтесь о миллиардах! Дэниел, прошу вас!..
Бейли чувствовал, что его бросает то взад, то вперед. Может, машина разламывается, или Жискар потерял над ней контроль?
Бейли это нисколько не тревожило.
Пусть себе машина разлетается на куски. Он будет только рад, когда наступит вечное забвение. Только бы ему уговорить Дэниела уйти, спастись!
Но как? Все было нереально, и он не мог ничего объяснить этим роботам. Самому ему ситуация была ясна, но как передать это понимание роботам, нелюдям, которые не понимают ничего, кроме своих Трех Законов, и позволят Земле и в дальнейшем всему человечеству отправиться в ад лишь потому, что они заняты защитой всего лишь одного человека, который у них перед глазами? Зачем вообще изобрели роботов?