Бейли кивнул и уставился на свои ноги.
Председатель вернулся, сел и бросил на Бейли зловещий взгляд:
— Мистер Бейли с Земли, мне кажется, вы напрасно тратите мое время, но я не хочу, чтобы говорили, что я не выслушал полностью каждую сторону. Вы можете назвать мне мотив, который бы побудил доктора Амадейро совершить все те безумства, в которых вы его обвиняете?
— Мистер Председатель, — сказал Бейли тоном, близким к отчаянию, — мотив есть, и очень веский. Он основан на факте, что план доктора Амадейро о заселении Галактики не осуществится, если доктор и его Институт не смогут производить человекоподобных роботов. Известно, что он не производил их и не может. Спросите его, хочет ли он, чтобы Комиссия Совета проинспектировала его Институт и установила, производились ли или проектировались там человекоподобные роботы. Если он докажет, что такие роботы на потоке или существуют хотя бы в чертежах, пусть даже в теоретических замыслах, и он готов продемонстрировать это квалифицированной комиссии, я больше ничего не скажу и соглашусь, что мое расследование кончилось ничем.
Председатель взглянул на Амадейро.
Улыбка доктора увяла, и он сказал:
— Заявляю, что в настоящее время мы не проектируем человекоподобного робота.
— Тогда я продолжу, — сказал Бейли. — Доктор Амадейро, конечно, может получить всю нужную информацию, если он обратится к доктору Фастольфу, у которого эта информация в голове, но доктор Фастольф не хочет сотрудничать с ним в этом деле.
— Не хочу, — пробормотал Фастольф, — ни при каких условиях.
— Однако, мистер Председатель, — продолжал Бейли, — доктор Фастольф не единственный, кто знает секрет дизайна и конструкции человекоподобного робота.
— Кто же еще может знать? — спросил Председатель. — Сам доктор Фастольф, кажется, ошеломлен вашим замечанием, мистер Бейли.
Он впервые не добавил «с Земли».
— Я и вправду ошеломлен, — сказал Фастольф. — Насколько мне известно, я единственный. Я не понимаю, кого имеет в виду мистер Бейли.
— Я подозреваю, что этого не знает и сам мистер Бейли, — сказал Амадейро, скривив губы.
Бейли почувствовал себя окруженным врагами. Он обвел их взглядом — на его стороне не было никого.
— А разве сам человекоподобный робот не знает? — спросил он. — Не сознавая этого, может быть, настолько, чтобы давать инструкции, но информация в нем наверняка заложена, верно? Если его правильно расспросить, его ответы и реакции выдадут информацию о его дизайне и конструкции. Постепенно, располагая временем и задавая нужные вопросы, можно получить данные, как конструировать человекоподобных роботов.
Фастольф был поражен:
— Я понимаю, что вы имеете в виду, мистер Бейли, и вы правы. Я никогда не думал об этом.
— Должен вам сказать, доктор Фастольф, — сказал Бейли, — что у вас, как и у всех аврорцев, преувеличенная индивидуалистическая гордость. Вы настолько удовлетворены званием лучшего роботехника, единственного роботехника, могущего создать человекоподобного робота, что не видите очевидного.
Председатель расплылся в улыбке:
— Уел он вас, доктор Фастольф. А я удивлялся, чего это вы так цепляетесь за свое утверждение, что только вы могли разрушить Джандера, хотя это сильно ослабило ваше положение как политика. Теперь мне понятно, вы скорее пожертвуете своими политическими взглядами, чем своей уникальностью.
Фастольф был заметно раздражен, а Амадейро нахмурился и сказал:
— Какое отношение это имеет к нашей проблеме?
— Имеет, — ответил Бейли с возросшей верой в себя. — Вы не можете вырвать информацию непосредственно у доктора Фастольфа, вы не можете приказать своим роботам, скажем пытать его, и сами не можете нанести ему вред, поскольку его команда защитит его. Но вы можете изолировать робота с помощью своих роботов, если присутствующий тут же человек слишком болен, чтобы воспрепятствовать этому. Все события вчерашнего вечера были частью наспех придуманного плана захватить Дэниела. Вы увидели удобный случай, когда я настаивал на встрече с вами в Институте. Если бы я не отослал своих роботов, если бы я не чувствовал себя настолько прилично, чтобы убедить ваших роботов в своем полном здравии и отослать их в ложном направлении, Дэниел был бы в ваших руках, и со временем вы узнали бы секрет из анализа ответов Дэниела.
— Мистер Председатель, я протестую, — сказал Амадейро. — Я никогда не слышал такой злобной клеветы. Все это основано на фантазии больного человека. Мы не знаем — и, может быть, никогда не узнаем, — была ли повреждена машина, и если была, то кем, действительно ли роботы преследовали машину и говорили с мистером Бейли, или этого не было. Он городит одно предположение за другим, основанные на недоказуемых событиях, свидетелем которых был он один, да еще в то время, когда он обезумел от страха и, может быть, галлюцинировал. Ничто из этого не может быть предъявлено суду.
— Здесь не суд, доктор Амадейро, — сказал Председатель, — и моя обязанность выслушать все, что относится к обсуждаемому вопросу.
— Но это не относится, мистер Председатель. Это всего лишь фантазия, вымысел.
— Однако они логичны. Я не уличил мистера Бейли в явной нелогичности. Если согласиться с тем, что он, по его словам, испытал, то его выводы имеют смысл. Вы все это отрицаете, доктор Амадейро? Повреждение машины, преследование, намерение захватить человекоподобного робота?
— Отрицаю! Абсолютно! Все это вранье! — сказал Амадейро. — Землянин может проверить запись всего нашего разговора, и, без сомнения, найдет, что я задержал его разговором, приглашением осмотреть Институт и пообедать, но все это можно расценивать и как мои старания быть вежливым и гостеприимным. Мной руководила известная симпатия к землянам, но и только. Я отвергаю его предположения, и он не может ничего этому противопоставить. Моя репутация не из таких, чтобы кто-то мог поверить в заговор, о котором говорит этот землянин.
Председатель задумчиво почесал подбородок и сказал:
— Разумеется, я не собираюсь обвинять вас на основании сказанного землянином, доктор Амадейро. Мистер Бейли, если у вас все, то это интересно, но недостаточно. Можете вы сказать еще что-то по существу?
— Есть еще одно обстоятельство, которое я хотел бы упомянуть, мистер Председатель, — сказал Бейли. — Вы, вероятно, слышали о Глэдии Дельмар. Она называет себя просто Глэдией.
— Да, мистер Бейли, — сказал Председатель с некоторым раздражением. — Я слышал о ней и видел фильм, в котором вы с ней сыграли такие замечательные роли.
— Она общалась с роботом Джандером в течение нескольких месяцев. Фактически, он был ее мужем.
Неприязненный взгляд Председателя стал еще более мрачным.
— Ее… чем?
— Мужем, мистер Председатель.
Фастольф приподнялся и снова сел. Вид у него был расстроенный.
Председатель резко сказал:
— Это незаконно. Хуже того, это просто смехотворно. Робот не мог оплодотворить ее. Детей быть не могло. Статус мужа или жены никогда не предоставляется без заявления о желании иметь ребенка, если это разрешено данному лицу. Я думаю, даже землянин должен знать это.
— Я это знаю, — сказал Бейли, — и уверен, что знает и Глэдия. Она употребляла слово «муж» не в официальном смысле, а в эмоциональном. Она смотрела на Джандера как на заменителя мужа и относилась к нему, как к мужу.
Председатель повернулся к Фастольфу:
— Вы знали об этом, доктор Фастольф? Он был вашим роботом.
Явно смущенный, Фастольф ответил:
— Я знал, что она без ума от него. Я подозревал, что она пользуется им в сексуальном смысле. Но я ничего не знал об этой незаконной шараде, пока мне не сказал мистер Бейли.
— Она солярианка, — сказал Бейли. — Ее понятие «муж» — не аврорское.
— Абсолютно нет, — сказал Председатель.