— Сударь, — сказал председатель, тщетно стараясь оставаться спокойным, — вы забываете, что сказал наш бессмертный Франклин[17] при появлении первого монгольфьера, когда воздушный шар только еще нарождался: «Это пока еще ребенок, но он подрастет». И он вырос.
— Нет, председатель, нет! Он не вырос… Он только растолстел… А это не одно и то же!
Тут было уже прямое нападение на проекты Уэлдонского института, который одобрил, поддержал и субсидировал сооружение аэростата чудовищных размеров. И немедленно в зале раздались негодующие голоса:
— Вон этого пролазу!
— Сбросить его с трибуны!
— Пусть почувствует, что он тяжелее воздуха!
Но пока все ограничивалось словами, Робур имел возможность прокричать еще раз:
— Будущее принадлежит не аэростатам, граждане, оно принадлежит летным машинам! Птица летает, и это не воздушный шар — это машина!
— Да! Птица летает, — вскричал всегда горячившийся Бэт Т. Фин, — но она летает наперекор всем правилам механики.
— Действительно! — ответил Робур, пожимая плечами.
Потом он продолжал:
— С тех пор, как подробно изучили полет крупных и малых летунов, пришли к тому простому и правильному выводу, что нужно только подражать природе, так как она никогда не ошибается. Между альбатросом, делающим в минуту не более десяти взмахов крыльями, и пеликаном, который делает семьдесят таких взмахов…
— Семьдесят один, — сказал чей-то насмешливый голос.
…и пчелой, делающей в секунду сто девяносто два…
— Сто девяносто три! — прокричал кто-то.
— …и обыкновенной мухой, которая делает триста тридцать…
— Триста тридцать с половиной…
— …и мошкой, которая делает их миллион…
— Нет, миллиарды!
Но Робур, которого все прерывали, продолжал развивать свои доказательства.
— Несмотря на все эти различия, — продолжал он — есть возможность найти практическое разрешение вопроса. В тот день, когда М. де-Люси доказал, что жук-олень — это насекомое, которое весит всего два грамма — может поднять груз в четыреста граммов, другими словами, в двести раз больший, чем его собственный вес, в этот день была разрешена и задача авиации. В то же время было доказано, что поверхность крыла уменьшается по мере того, как увеличиваются размеры и вес летающего животного. С тех пор было придумано и построено более шестидесяти машин…
— Которые никогда не могли летать! — вскричал секретарь Фил Эвэис.
— Которые летали и будут летать, — ответил Робур, нимало не смутившись. — И как бы их ни называли — етреофорами, геликоптерами, ортоптерами, — все равно неизбежно придут к созданию такой машины, которая сделает человека владыкой воздушных сфер…
— Ах, винт! — снова прервал его Фил Эвэнс. — Но ведь у птиц нет винта, насколько это нам известно.
— Есть, — ответил Робур. — Как это доказал М. Пено, птица действительно становится в воздухе винтом. Ее полет представляет собой геликоптер. Таким образом, движитель будущего — это винт…
— D’un pareil malefice,
Sa nte Hence,
preservez-nous… [18] —
начал напевать один из присутствующих, случайно вспомнивший этот мотив из оперы Цампа Герольда.
И все хором подхватили его и запели такими голосами и с такими интонациями, что французский композитор несомненно задрожал от ужаса в своей могиле.
Когда последние ноты припева были заглушены невероятным шумом, царившим в зале, дядюшка Прудэнт, выбрав момент краткого затишья, счел нужным сказать:
— Гражданин чужеземец, до сих пор вам давали говорить, не прерывая вашу речь…
Председатель Уэлдонского института явно принимал все негодующие возгласы, крики и насмешки за простой обмен мнений.
— Но, — продолжал он, — сейчас я считаю нужным вам напомнить, что проблема авиации заранее обречена на полный крах и отвергнута большинством инженеров, как американских, так и иностранных. Теория, которая имеет в своем прошлом столько несчастных случаев: гибель сарразина Волана в Константинополе, монаха Воадора в Лиссабоне, трагическая смерть Летура в 1852 году, а в 1864 году Груфа, не считая тех жертв, которых я сейчас не припомню, не говоря уже о мифологическом Икаре…[19]
— Эта теория, — возразил Робур, — не более ошибочна, чем та, с которой в прошлом связаны имена таких жертв, как Пилатр де-Розье в Кале, госпожа Бланшар в Париже, де-Дональдсон и Гринвуд, упавшие в озеро Мичиган, Сивеля и Кросэ Спинелли, д’Элоа и еще многих других, имена которых никогда не забудутся.
Это было ответным ударом на удар, рипостом, как принято говорить в фехтовании.
18
Икар — герой греческого мифа. Юноша, по преданию, спасаясь бегством с отцом от царя острова Крит Миноса на искусственных крыльях, неосторожно подлетел близко к солнцу. Воск, скреплявший перья крыльев, растаял, и Икар, упав в море, утонул.
19
Икар — герой греческого мифа. Юноша, по преданию, спасаясь бегством с отцом от царя острова Крит Миноса на искусственных крыльях, неосторожно подлетел близко к солнцу. Воск, скреплявший перья крыльев, растаял, и Икар, упав в море, утонул.