После смерти матери я временами жила вместе с Руфусом, но он был не очень заботливым отцом, большую часть времени проводил в мастерской, а на меня поглядывал с опаской: вдруг я пошла в мать и тоже окажусь безумной. Странно, но сама я никогда не боялась сойти с ума. Чувствовала себя нормальнейшей из нормальных: не увлекалась живописью, не курила опиум, не пила спиртного. У меня была своя жизнь, я сдала экзамены, стала заниматься кино. Отец умер спустя всего два месяца после того, как ему поставили диагноз, и я почувствовала облегчение: в моей жизни кончились все сложности, я осталась одна, да еще где-то там, далеко, Фелисити. Руфус любил мою мать, и теперь он наконец с нею. Поразительно, но за злобой, страстью к разрушению и самоистреблению таилась чувствительная, нежная, любящая душа. В этом смысле я совсем не похожу на нее. Деятельная, практичная по характеру, я терпеть не могу сантиментов. Жизнь меня научила. Вот теперь, понимая, что Фелисити ко мне не прилетит, я пускаюсь в путь навстречу всевозможным сложностям, чтобы провести с ней несколько дней. Я становлюсь храброй.
Начальная трудность. Снова “И-цзин”. Шестерка (то есть два орла и решка) на втором месте означает:
Трудности нагромождаются.
Лошадь распрягают,
Но он не разбойник.
Он хочет свататься,
Когда настанет время.
И дева целомудренна,
Пусть минуют десять лет,
Тогда она даст согласие.
Но Фелисити не может ждать десять лет. Обычные правила, относящиеся к нам всем, гласят, что, согласно “И-цзин”, если вы влюблены, то надо еще посмотреть, как дело обернется. Однако эти правила не подходят ни для преклонных лет, ни для ранней юности. Зато, по крайней мере, “И-цзин” явно выражает вполне положительное мнение о мистере Джонсоне. Он не разбойник.
Трудности нагромождаются! Я совсем не рассчитывала, что за мной увяжутся кузены. Мне нравится летать одной. Нравится, как жизнь замирает в тот миг, когда особенно ею дорожишь. Если бы Эйнджел чаще летала выше туч, может быть, она бы себя не убила — тогда страх смерти был бы ей привычнее.
41
Случилось так, что Фелисити в тот же день с утра тоже бросила монеты, чтобы погадать на себя по “Книге перемен”. Ей тоже выпала гексаграмма “Начальная трудность”. Простое совпадение, не более того. Гадай по “Книге перемен” хоть пять-шесть раз на день, вероятность попадания в определенную гексаграмму из всех, имеющихся в наличии, ограничена шестьюдесятью четырьмя возможными комбинациями, если бросать по три монеты шесть раз; к звездам это отношения не имеет. Фелисити обрадовалась, узнав, что Уильям Джонсон — не разбойник; она тоже истолковала предсказание буквально. В “И-цзин” эта тема раскрывается так:
“Когда при столкновении с трудностью возникают помехи из постороннего источника, проявите осторожность и не берите на себя обязательств, связанных с оказанной вам помощью, иначе ваша свобода в принятии решений оказывается ограниченной. Если выждать какое-то время, обстоятельства снова сложатся благоприятно. И вы достигнете того, к чему стремились”.
С тех пор как Фелисити когда-то гадала, сделает ли ей Эксон предложение, она не открывала “Книгу перемен”, пока не решила продать “Пассмур” и вырваться в открытый мир. Тихое вдовье существование не требует серьезных решений. После похорон и всех обычных хлопот понимаешь, что теперь тебе осталось только смириться и доживать жизнь в одиночестве. И это неплохо. Приходится привыкнуть к тому, что ты предоставлена самой себе и должна достойно пройти свой путь. Чего еще ждать старушке-вдове?
Времена года чередою сменяют друг друга; иногда приезжает погостить София, но так редко.
Джой, соседка, слышит все хуже и хуже, да еще вздумала обходиться без слухового аппарата. Франсина, ее сестра, умерла, и Джой, обуреваемая то ли горем, то ли облегчением, ужасно расшумелась.
У нее чуть не отняли водительские права: завела привычку, толкнув кого-нибудь при парковке, тут же уезжать, не задерживаясь, даже не оставляя номера своего телефона, — просто из спортивного интереса.
А во влажной глубине сада, на кусте сирени, поселилась стайка голубых синичек с желтыми горлышками и грудками.
Ну, что еще рассказать? Вот шнурки на туфлях завязывать стало труднее, а вылезать из ванны — и подавно, не то что раньше. Но, в общем, такое покойное существование радовало Фелисити. Жизнь цапнет за шиворот, помотает хорошенько туда-сюда и, не спросясь, куда-нибудь забросит, как торнадо. А тебе хоть бы что, даже лучше, чем было, просто непривычно, да и синяков, конечно, хватает.