Анна села рядом со мной и спросила:
— А ты как считаешь, что лучше?
— Правда не знаю, — ответил я девушке. — Но мысли мои такие… Запечатанный мир создавался для культиваторов, для их возвышения. А значит, всё, что тут есть, должно способствовать культивированию. Для алхимиков тут должны быть лекарственные травы, для артефакторов — возможности либо редкие артефакты. Не удивлюсь даже, если древние и высоких рангов. А для бойцов…
Я замолчал, не рискуя высказывать свои догадки.
Если честно, я боялся, что стоит мне только сказать о своих подозрениях вслух, и все они исполнятся. Потому как не хватало тут каких-нибудь монстров, вылезающих хоть из того же ручья.
— И что для бойцов? — спросила Анна.
— Ты помнишь, что говорили Хен Ло и медведь про поводок и про возможности? — ответил я вопросом на вопрос.
— Но здесь никого кроме нас нет! К тому же тебе дали нефритовую табличку, как алхимику, — сказала Анна. — А значит, тут должны быть лекарственные растения и другие ингредиенты. Всё, что нужно для культивирования алхимии.
Я видел, что мои слова о возможностях для бойцов, насторожили девушку. А потому не стал тревожить её раньше времени. Травы, так травы — значит, поищем их.
Но вся травка, которая тут росла, это была самая обыкновенная трава, никаким лечебным эффектом не обладающая.
И Анна поняла это слишком быстро. Хотя ещё некоторое время продолжала делать вид, что ищет лекарственные растения.
— Что с нами будет? — спросила, наконец, она.
— Вот смотри, — ответил я. — Ничего для алхимиков или артефакторов тут нет.
Анна кивнула.
— А значит, тут могут быть возможности для бойцов! — заявил я.
— Но их тоже нет, — едва слышно возразила Анна.
— Тогда давай медитировать, — не сдавался я.
— Уровень природной ци здесь обыкновенный! — вспыхнула Анна. — А значит, большого толку от медитации не будет!
— Большого не будет, — согласился я. — Но будет обыкновенный. К тому же медитация даст возможность привести в порядок мысли.
— Ну нельзя же всегда быть таким рациональным! — воскликнула Анна и закрыла лицо руками.
За последнее время она становилась всё более хмурой и раздражённой.
Пока мы ходили, отчаяние держалось от нас на расстоянии. Теперь же оно нагнало нас. И Анна, как более слабая, первой поддалась безнадёге.
Она совсем сникла и готова была вот-вот разрыдаться.
И я понимал её — она кинулась сломя голову к сестре. В результате мы сидим с ней в райском местечке, где ничего не происходит, и сестры, соответственно тоже нет.
— Подожди! — попробовал я призвать к разуму девушки. — Давай исходить из того, что это запечатанный мир, созданный специально для культиваторов?
— И что тут создано для культиваторов? — с нотками зарождающейся истерики выкрикнула Анна и показала вокруг себя рукой. — Что? Покажи⁈
Я вздохнул и обнял Анну, чтобы успокоить.
Она вдруг обмякла и прильнула ко мне. А потом расплакалась, как маленькая девочка.
— Что мы теперь будем делать? — повторяла она сквозь слёзы. — Как выберемся отсюда?
Это было так неожиданно. Я привык видеть рациональную Анну, сильную и рассудительную. Деятельную! Но никак не растерянную!
Получалось, что когда не к чему приложить её способности, то Анна раскисала. Просто я никогда не видел раньше её в такой ситуации. И даже райская обстановка не спасала.
Дав девушке выплакаться, я сказал:
— Я не знаю, насколько мы тут застряли и есть ли отсюда выход. Вполне возможно, что это ловушка. Ну или тест на сообразительность, сможем ли мы найти выход.
Анна шмыгнула носом. Она всё ещё сидела, положив голову мне на плечо.
— Но будь уверена, я найду выход и вытащу нас с тобой отсюда! — продолжил я.
— Угу, — ответила Анна.
И тут мне в голову пришла шикарная идея, как занять девушку, как вывести её из этого состояния. Потому что, не дай боги, сейчас случиться какой-нибудь звиздец, и раскисшая Анна не сможет собраться в кучу.
А потому я предложил:
— Ань, помнишь, ты показывала, как можно делать куколки обереги? Как думаешь, из этой травы можно сплести такую куколку?
Анна, не меняя позы, начала рассматривать близлежащую траву.
Потом встала и походила вокруг, рассматривая травинки. И теперь она смотрела на них совсем иначе.
А потом Анна начала срывать травинки — не все подряд, а только некоторые. Причём, отбирала она их по одной ей известному принципу.
От слёз и истерики не осталось и следа, и я вздохнул облегченно.
— Что, тут есть подходящий материал? — спросил я скорее для того, чтобы проконтролировать, что процесс приведения Анны в нормальное состояние запущен, и обратного хода не даст.