75—76. Так гимнами, в этом духе сложенными, прогнали его сон сыны певцов, и царевич покинул ложе, как восстает с песчаного берега Ганги слон богов Супратика[210], пробужденный сладкозвучным ликованием фламинго. И, совершив предписанные шастрами для встречи нового дня обряды, он, прекрасноокий, облачился с помощью искусных прислужников в подобающий наряд и отправился во дворец, в собрание царей, пришедших на сваямвару.
Песнь VI
СВАЯМВАРА
1—2. Он увидел там на украшенном возвышении земных царей, восседавших на тронных сиденьях под балдахинами, — казалось, они переняли чары у богов, парящих на небесных колесницах. Но когда они узрели потомка Солнечного рода, подобного самому богу любви, которому Шива вернул бы телесный облик, склонившись на мольбы Рати[211], — надежда обрести царевну Индумати сразу покинула их.
3—7. По искусно сработанной лестнице юноша поднялся на возвышение, которое указал ему царь Видарбхи; так львенок, дитя царя зверей, восходит на вершину горы по разломам в скале. Воссевший на троне из драгоценных камней, покрытом роскошными коврами красивой расцветки, он выглядел подобным самому Богу пещеры[212], восседающему на павлине. А Богиня счастья сияла ослепительным блеском в том собрании царей, словно молния, отразившаяся бессчетно в стечении облаков. Но среди них, восседавших на превосходнейших тронах и облаченных в изысканнейшие одежды, сын Рагху один блистал в своем величии, несравненный, как дерево париджата[213] среди других райских деревьев. И взоры горожан, покидая других царей, устремлялись на него одного, как пчелы, слетая с цветущих деревьев, стремятся к ярому лесному слону, источающему запах мускуса.
8—10. Когда восславили царей Лунного и Солнечного родов придворные певцы, сведущие в истории их былых деяний, и восхитительные ароматные воскурения сандала поднялись дымками выше стягов победы, и благовест трубных звуков разлетелся во все края, усиленный ревом раковин и сопровождаемый пляской павлинов в садах, окружающих город, юная царевна, которой предстоял выбор жениха, в свадебном наряде села в паланкин и в нем, водруженном на плечи носильщиков, в сопровождении блистательной свиты появилась на просторной дороге, проложенной между украшенными возвышениями.
11—19. И все сердца устремились к этому чудесному созданию творца в образе девы — только тела царей остались на тронах, — и сотни глаз приковались к ней одной. И, как краса юных побегов на расцветающих деревьях, первые признаки любви явились в движениях и поведении властителей земли. Один из царей принялся вертеть цветок лотоса, который он держал в руках, так что от крутящихся лепестков отлетали пчелы, а в венчике образовался круговорот пыльцы. Другой игриво поднял, отвернув красивое лицо, и вновь возложил на место гирлянду, зацепившуюся за усеянные драгоценными камнями украшения на его плечах. А тот, потупив взор своих прекрасных очей, потирает подножье своего трона ногою, слегка скрючив на ней пальцы с поблескивающими ногтями. Положив левую руку на подлокотник, отчего чуть приподнялось плечо, некий царь беседует с другом, повернувшись к нему в полоборота, и гирлянда свесилась с его шеи. Иной юноша ногтями — ими бы гладить ему бедра возлюбленной — рвет желтый лист кетаки[214], вдетый в ухо серьгою — такою любит играть лукавая дева. Какой-то царь подбрасывал игральные кости на ладони, окрашенной в цвет красного лотоса и отмеченной очертаниями стяга, их же освещал блеск драгоценных камней на его перстнях. Иной растопыренными пальцами, промежутки между которыми озарялись сияньем алмазов, поправлял диадему, словно бы она плохо держится на голове его.
212
Бог пещеры — или
213
Париджата — коралловое дерево, одно из сокровищ, добытых при пахтании океана, вознесенное на небеса Индры.