66—67. Но не нашли эти слова отклика в сердце сестры властителя Видарбхи, как лучи владыки созвездий не проникают внутрь дневного лотоса, смыкающего лепестки с заходом солнца. И лик каждого царя, которого миновала она в своем поиске жениха, тотчас покрывался бледностью, как ночью на городской улице меркнет стена дома, едва минет ее пламя факела в руках идущего мимо.
68—70. Когда же она приблизилась к сыну Рагху, неуверенность овладела им: выберет ли она его; но трепет, ослабивший узы браслета на правой руке[243], рассеял сомнение. А царевна подошла к безупречному станом Адже и уже не захотела обращаться ни к кому другому; так пчелиный рой, достигнув дерева манго в цвету, уже не опустится на иное. И Сунанда, знающая, как говорить в должном порядке, видя, к кому лежит душа у Индумати, прелестью лунного сияния одаренной, повела речь пространно:
71—73. «Говорят, был некогда царь Какутстха из рода Икшваку, возвышавшийся над всеми царями, отмеченный благими достоинствами. От него унаследовали славное имя Какутстха благородные правители Северной Косалы. Взойдя на великого Индру, принявшего образ быка, он, уподобившийся Носителю Пинаки[244], стрелами своими в битве согнал краску со щек овдовевших жен асуров. И когда Сокрушитель гор принял свой изначальный прекрасный образ, он занял место рядом с ним на троне, браслетом касаясь того браслета бога, что соскальзывает, когда наносит он удары слону Айравате.
74—75. Известно, что в роду его рожден был многославный царь Дилипа, светоч рода своего, что стал, дабы досадить Индре, свершителем девяносто девяти жертвоприношений. Когда он правил землею, даже хмельной девице, свалившейся на полпути к месту игрищ, можно было не опасаться, что хотя бы ветерок потревожит ее одежды, а уж кто бы посмел раздеть ее!
76—79. Теперь на престоле его сменил его сын Рагху, совершивший великий обряд Всепобеждающего и обративший богатства, завоеванные в четырех странах света, в запас, уместившийся в глиняном горшке. До вершин гор вознеслась его слава и низошла до дна океана, проникла в Паталу, обитель змей, и облетела небеса, вечна она и неизмерима. Им рожден этот царевич Аджа, как Джаянта был рожден владыкою небес, и вместе с отцом несет он тяжкое бремя царства, как бычок — ярмо, к которому должен быть приучен. Выбери же его, равного тебе рождением, красотой, молодостью и всеми достоинствами, со смиренности начиная, и да сочетается с золотом бриллиант!»
80—84. Когда закончила речь Сунанда, царская дочь, преодолев смущение, сияющим взглядом, который словно заменил ей венок, означающий выбор, уже избрала царевича. Сначала робость мешала деве выразить свою любовь, но чувство наконец прорвалось и пронизало тело кудрявой так, что затрепетали волоски на ее теле. Видя ее в таком состоянии, ее подруга-жезлоносица молвила ей с лукавой усмешкой: «Идем же к следующему, госпожа» — та ответила ей негодующим взглядом искоса. И руками своей няньки прекраснобедрая царевна возложила освященную розовым порошком гирлянду на плечи сына Рагху, для них предназначенную, в которой словно воплотилась ее любовь. И когда венок цветов благих знамений лег на его широкую грудь, показалось избранному жениху, что сама невеста, сестра младшая царя Видарбхи, обвила его шею руками.
85—86. Как с месяцем лунный свет, когда разойдутся тучи, как дщерь Джахну[245], соединившаяся с Океаном, предстала она с достойным ее женихом перед горожанами, изъявившими в один голос свое одобрение, — но невыносимо оно было для слуха собравшихся царей. И разделилось собрание: на одной стороне — ликующие сторонники жениха, на другой — круг царей, на чьи лики легла мрачная тень, — словно озеро на заре, когда дневные лотосы на нем расцветают навстречу солнцу, ночные же погружаются в сон.
Песнь VII
ЖЕНИТЬБА АДЖИ
1—3. Тогда властитель Видарбхи направился в тот город, взяв с собою вместе с достойным женихом сестру, воочию подобную Девасене[246], сопровождаемой богом Скандой. Цари же, померкшие, как звезды на заре, вернулись к своим станам, обиженные за свою красу и облачения, и каждый был удручен неудачей своего сватовства к сестре Бходжи. И несомненно, только благодаря покровительству богини Шачи никто не нарушил порядка на сваямваре, и потому осталось мирным собрание царей, хотя и снедала их ревность к потомку Какутстхи.
243
Трепет, ослабивший узы браслета на правой руке. - Дрожь в правой руке почиталась приметой, предвещающей счастье в любви.
245
Дщерь Джахну — Ганга, некогда поглощенная и извергнутая святым Джахну, ставшим как бы родителем ее.