47—49. И царь Митхилы, восхищенный мощью Рагхавы, обещал ему руку своей дочери, не из чрева рожденной, воплощенной Богини счастья, — цену за нее определил лук Шивы. И, верный обещанию, выдал государь Митхилы тогда же дочь свою, не из чрева рожденную, за Рагхаву — исполненный огня подвижничества мудрец, как священный огонь, был свидетелем на том свадебном обряде. Блистательный же царь отправил своего досточтимого родового жреца к властителю Косалы с таким посланием: «Да соблаговолишь ты признать род Ними[329] смиренным твоим слугою, приняв мою дочь как свою сноху».
50—52. Представ перед владыкой с тем посланием, брахман поведал ему именно о такой снохе, какую тот себе желал; ибо как сразу созревает плод волшебного дерева, так осуществляется желание добродетельного. Выслушав речь брахмана, которого он принял с должным почетом, тот друг Индры, исполненный самообладания, пустился в путь в сопровождении войска, затмившего солнце поднятой пылью. Он достиг Митхилы, и воины его заполонили окрестности города, причинив немалый ущерб деревьям пригородных садов; так пришлось столице выдержать эту дружественную осаду, как женщине — натиск пылкого влюбленного.
53—56. Встретившись, оба государя, сведущие в обрядах и обычаях, равные один — Варуне, другой — Васаве, отпраздновали достойно своего величия свадьбы своих дочерей и сыновей. Наследник дома Рагху женился на дочери Земли, а затем Лакшмана — на Урмиле, ее младшей сестре. Двое других могучих братьев, младшие, женились на двух прекрасных дочерях Кушадхваджи[330]. И те трое братьев вместе с четвертым, обретшие жен, подобны были трем средствам политики отца своего — заключению мира, подкупу, сеянию раздора и войне, — обретшим каждое успех. А царские дочери с царевичами и те с ними обрели исполнение своих желаний, и брачный союз невест и женихов подобен был соединению аффиксов с основами слов.
57—61. Так поженив там всех своих четверых сыновей, после трех праздничных шествий Дашаратха простился с государем Митхилы и, ублаготворенный, отправился обратно в свою столицу. В дороге застигла их буря; сильный ветер задул навстречу, ломая деревья вдоль троп и приводя в замешательство войско, как наводнение захлестывает берега и затопляет, опустошая, сушу. Солнце со зловещим кольцом вокруг уподобилось тогда бриллианту, выпавшему из головы свернувшегося в кольцо змея, убитого сыном Винаты[331]. Посерели, как крылья ястребов, волосы-небеса стран света, словно оделись они в окровавленные одежды вечерних облаков, и отвратились от них взоры, как от женщин в пору месячных. И жуткий вой подняли шакалы, обратив морды к солнцу, словно призывая Бхаргаву, того, кто приносил поминальную жертву отцу[332] и предкам кровью кшатриев.
62. Когда поднялся противный ветер и другие недобрые знамения явились владыке земли, он, ведающий о предостережениях, спросил духовного наставника своего, чем предотвратить опасность; но тот успокоил его, предсказав, что все кончится хорошо.
63—66. И рассказывают, что пылающий столп света воздвигся внезапно впереди войска. Не сразу, но увидели воины, протирая в изумлении глаза, что он принял человеческий образ. Со священным брахманским шнуром, унаследованным от отца, с луком в руках, говорящим о кшатрийской мощи, материнском наследии, казалось, он являл собою единение луны с жарким солнцем, подобный сандаловому дереву, обвитому змеей с раздвоенным языком. Это был тот, кто, повинуясь воле отца, в гневе утратившего самообладание, одолел в себе любовь, отрубив голову устрашенной матери, а затем и земным царям. Из правого уха его свисали четки из ягод красноглазки, числом двадцать одна — столько раз истреблял он кшатриев на земле.
67—68. Царь, юными сыновьями сопровождаемый, растерялся от этой встречи с Бхаргавой. Ведомо ему было, что тот дал обет истребить род царей в отмщение за убиение своего отца. Имя Рамы, которое носили и сын его, и этот страшный враг, и дорого было его сердцу и приводило в трепет, как радует или страшит драгоценный камень, видишь ли его в своем ожерелье или на голове змея.
332
Кто приносил поминальную жертву отцу. — Парашурама истреблял кшатриев, мстя за убийство своего отца царем Картавирьей (см. примеч. к VI. 38-43). Ниже упоминаются деяния этого героя, отец которого был брахманом, мать же принадлежала к кшатрийскому роду.