Первое время Лена успокаивающе похлопывала Артёма по плечу, давая понять, что Варвара Ильинична совсем не тот страшный сказочный персонаж, каким хочет казаться. Впрочем, Артём очень скоро и сам понял, что хозяйка дома намеренно поддерживает имидж отрицательного героя. «Больше боятся, меньше в гости таскаются» – бурчала она себе под нос, наливая воду в поилку висящей на перекладине клетки. Целительницей Варвара Ильинична оказалась знатной. Боль медленно уходила, оставляя чешущуюся, шелушащуюся рану.
Выздоровление шло полным ходом, и Артём всё чаще начал задумываться о возвращении в город.
–– Ростик вчера звонил, – шептала Лена, строго следя, чтобы наваристый куриный суп был съеден до последней капли. – До сих пор, гады, сидят в засаде. Тихонько так. Ни телевизор не включают, ни по телефону не разговаривают. Если бы ещё писять умели в себя… В этой квартире сливной бачок так орёт, что хочешь не хочешь услышишь. Кстати, снова приходили, спрашивали, как ты выглядишь, но Ростик говорит невысокий, толстый брюнет. В общем парень головастый, как сразу сказал, что довёз до Платоновки и уехал домой на попутке, так и держится. Уже раз пять допрашивали. И всё разные.
То, что искать будут по всем направлениям, Артём знал. И так же знал, что рано или поздно найдут. Скорее всего уже опросили всю родню девушки и просто удивительно, что до сих пор их не обнаружили. Выходить на Балуева он не хотел. Понимал, что в необъявленной войне с Заглиани тот окажется не на высоте, а как связаться с Давидом не знал. С каждым днём в голове формировалось всё больше вопросов, на которые он не мог найти ответы и вынужденное бездействие делало пребывание в лесной сторожке труднопереносимым.
Снайпер, сидящий в доме напротив, вызывал наибольшее количество вопросов. В кого он стрелял? В Константина Табанидзе или в Артёма Сухацкого?
То, что кто-то был заинтересован в конфликте между Балуевым и Заглиани-Табанидзе, был факт, который невозможно не заметить. И кажется Балуеву скоро предъявят серьёзные обвинения. Не потянуть ему встречу с Давидом. И прощения просить уже поздно. Табанидзе убит. Тамара похищена.
ГЛАВА 14
ИЛЬЯ
Зима в селе не шла ни в какое сравнение с привычным мягким городским морозом. Полчаса пути от станции до старого серого дома недалеко от центра заставили Илью вспомнить, и годы службы на севере, и посочувствовать местным жителям, и, в который раз пожалеть себя любимого и несчастного. Ноги подворачивались на обледеневших колдобинах, и он не уставал бурчать непечатные слова по поводу местных дураков и взлелеянных ими дорог.
Ободранные собаки изредка высовывали из будок мохнатые, обвешанные сосульками морды и, вяло гавкнув, спешили снова спрятаться.
В какой-то момент Илья поднял глаза и восторженно остановился. Яркое зимнее солнце хозяйничало на невероятно голубом небе, снег искрился, словно сошёл с полотен великих русских художников и даже серые столбы электропередач не портили общей картины всецелого погружения в красоту старинной русской деревни. Какие конкретно живописцы писали зиму в глубинке России, Илья так и не вспомнил, но открывшийся вид оказался настолько завораживающий, что он пожалел, о том, что начисто лишён творческих способностей. Оторвавшись от созерцания пейзажа, Илья затянул покрепче шарф и резво потрусил к нужному дому.
У крыльца разгребал снег невысокий худой парень. На первый взгляд ему можно было дать как пятнадцать, так и восемнадцать лет. Одетый в растянутый вязаный свитер, парнишка бойко махал лопатой, стирая время от времени заливавший глаза пот.
–– Хозяин, – позвал Илья хрипящим на морозе голосом. – Не подскажите, где здесь можно остановиться на ночлег. Я хорошо заплачу.
Парень поднял голову, и Илья подумал, что пятнадцать лет, пожалуй, потолок для этого переростка. Крупные, насыщенно-красные от мороза прыщи плотно покрывали курносое лицо местного жителя, превращая его в героя американских фильмов ужаса.
–– Так это, – начал деревенский Цицерон, вытирая рукавицей нос.
– С мамкой моей поговорите. За деньгу и мы вас устроим. Заходите, не бойтесь. У нас собаки нет. Кормить нечем.
Подняв щеколду, парень распахнул калитку и указал рукой на входную дверь. Найдя у порога заметённый снегом веник, хозяин долго обметал валенки, затем оглядев сверкающую кожу сапог предполагаемого постояльца, по привычке, прошёлся веником и по его обуви.