комодом лежало чёрное железное кольцо. Хватая открытым ртом воздух, Тамара прикипела глазами к странной детали. Нагнувшись, Гурман дёрнул за кольцо. Крышка взлетела, открывая вход в подпол.
Балуев тоже не сводил глаз с друга. С каждой минутой ему становилось всё хуже. Лицо превратилось в белую безжизненную маску. Увидев, что дорога к спасению открыта, он, скрипя зубами, попытался ползти. Скрюченные пальцы впивались грязными ногтями в деревянные доски пола, подтягивая тело к чёрной дыре. Бросив последний взгляд на изрешечённые пулями стены, Гурман бросился к Тамаре, крепко поцеловал и, пробормотав: «Я тебя найду», нырнул в подпол. Тело Балуева тяжело перевалилось следом.
ГЛАВА 17
СМЕРТЬ БАЛУЕВА
Железное жалюзи, оторвавшись, с грохотом рухнуло на снег. Грубый мужской голос матом отдавал приказы. Из разбитого окна холодным ветром заносило снежинки. Витиевато кружась, они вплетались в плотное облако из побелки, штукатурки, мелких осколков кирпичей, вылетевших из прострелянных стен. Дверь трещала, прогибалась, но Тамара не сводила глаз с синей напряжённой вены на виске Гурмана, следила, как тяжело пульсирует кровь и понимала, что с раненным Балуевым ему не уйти. Быстрый прощальный поцелуй кипящей лавой прошёл до самого сердца. Прижав дрожащие пальцы к губам, Тамара чувствовала его, как нечто живое, горячее, разрывающее внутренности.
Подскочив, она бросилась в комнату. Под подошвами тапок скрипели осколки, насыщенный пылью воздух забивал лёгкие. Упав на колени, она вцепилась в бесчувственное тело Балуева и яростно зашептала:
–– Оставь. Ты же видишь, что он не жилец. Беги один.
На секунду Гурман остановился и поднял на неё глаза. Сердце Тамары, испуганно сжалось. Всего пять минут назад в синих зрачках этого мужчины плескались смешинки, длинные ресницы обволакивали её очарованием. Куда всё это делось? Сейчас казалось, что эти глаза жили своей собственной жизнью. Под тяжёлыми веками колыхалась целая бездна чувств. Светлая и тёплая, словно хвост ангорского кота. Сквозь запорошенные грязью и штукатуркой ресницы на неё смотрела жалость.
Отношения с окружающими, у Тамары складывались по-разному, но такой откровенной жалости к ней, одной из самых богатых женщин города, не проявлял никто. Наконец, тело Балуева мягко перевалилось на спину, стоявшего внизу мужчины и тяжёлое шарканье утонуло в чёрной глубине подземного хода.
Сжавшись, Тамара сидела на краю подпола, растерянно глядя в пустую дыру. Вокруг всё так же сыпались стёкла, дверь, скрипя и рыча, прогибалась, а она обиженно глотала катившиеся по щекам грязные слёзы. «Я тебя найду» молоточком стучало в висках. Придурок, чего искать, если вот она, здесь, просто пальцем помани… Ну, хоть обернись…
С раннего детства Тамара мечтала стать знаменитой, лучшей, любимой и оберегаемой. Садясь за пианино, она искренне верила, что пройдёт немного времени и о ней заговорит вся страна. Подходя к зеркалу, точно знала, что подиумы Парижа уже осведомлены о её существовании и ждут, когда юная княжна Заглиани согласится стать ведущей моделью престижных домов мод. Несколько лет назад она, случайно спустившись в метро, встретила бывшую одноклассницу по музыкальной школе. Поддерживая руками огромный живот, девушка взахлёб рассказывала, что скоро родит третьего малыша, а главное, её наконец, взяли на работу музыкальным руководителем в сельскую школу. Тамара брезгливо отстранялась, разглядывая старенькое платье, неухоженные ногти, заросшие брови и не могла понять, почему же Татьяна просто светится от счастья. Неужели можно любить простого инженера, приносящего среднестатистическую зарплату, радоваться работе в сельской школе… И только сейчас, выделяя из общего шума тяжёлое шарканье Гурмана, поняла, что всю жизнь ждала корабль с алыми парусами, даже не задумываясь, что пиратские судёнышки, наполненные любовью, могут раскрасить небо над головой в самые непредсказуемые цвета.
Дверь в очередной раз громыхнула. Решение пришло само собой. Если гора не идёт к Магомеду, то Магомед догонит гору и наваляет ей, чтобы знала, как бросать слабую женщину на растерзание всяким бандюкам. Бросившись к вешалке, Тамара сдёрнула куртку Гурмана и свою шубу. Сползая в подпол, она с трудом представляла, что будет делать дальше. Ноги противно тряслись, нащупывая опору и грозили вот-вот соскользнуть вниз, одеревеневшая рука нервно перескакивала с перекладины на перекладину. Наконец, она прочно встала на пол. Прислонившись лбом к холодной стене, несколько долгих секунд восстанавливала дыхание. Над головой снова что-то громыхнуло. Дёрнувшись всем телом, Тамара затравленно подняла голову вверх, развернулась и спотыкаясь, понеслась вслед за удаляющимся Гурманом.