— Эй, ты, аника-воин!.. Поди, проспался?! Вставай!..
Владимир вскочил с кровати и подошел к вахтеру. Вытянув голову и слегка согнувшись в коленях, он таинственно спросил:
— Дядя Сеня, а если бы сразу выиграл десять новеньких «Волг»? Что бы ты сделал?
Старик отступил от Владимира, и на лице его застыл испуг.
— Да ты никак рехнулся, парень?! Уж не послать ли за доктором?
— Дядя Сеня, за доктором посылать не нужно, а за четвертинкой нужно сбегать обязательно. По секрету скажу: я сегодня выиграл десять новеньких «Волг»!.. Нет, больше, чем десять «Волг»!..
Старик ничего не сказал, махнул рукой и, с опаской оглядываясь, пошел к своей тумбочке у дверей.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
После отъезда Дмитрия Петровича и Елены Алексеевны прошла неделя. Капитолина Алексеевна стала теперь бывать в доме сестры каждый день. Приезжала утром и уезжала поздно вечером.
Вот и сегодня — не успела Стеша как следует убрать в квартире и приняться за свое вязание, как в коридоре раздался настойчивый, продолжительный звонок.
— Господи Исусе… — перекрестилась Стеша. — Она… Ни дать ни взять — громобой, этак можно и заикой оставить.
Капитолина Алексеевна на этот раз пришла не одна. Сзади нее на лестничной площадке стоял Корней Карпович Брылев. У Каретниковых он не был уже давно. Последний раз заходил ранней весной, восьмого марта, поздравил с праздником Елену Алексеевну и Светлану и принес веточку мимозы.
— Здравствуйте, Стешенька! — Брылев низко, по-театральному, поклонился и хотел было поцеловать руку Стеше, но та резко ее отдернула и, спрятав обе руки за спину, отпрянула к стенке коридора.
— Что вы, что вы, Корней Карпович!.. Не приучены мы к этакому… Сроду у нас мужики бабам руки не целовали.
Брылев улыбнулся тяжелой улыбкой и следом за Капитолиной Алексеевной прошел в столовую, где, как и полгода назад, все стояло на своих местах: телевизор, приемник, пианино, сделанный руками Дмитрия Петровича небольшой фигурный аквариум, в котором меж причудливых рифов и зеленых водорослей в розоватом подсвете плавали крохотные разноперые рыбки с радужными плавниками…
Корней Карпович устало опустился в мягкое кресло, пододвинул к себе журнальный столик, на котором стояла болгарская керамическая пепельница, и принялся набивать трубку.
Через открытую дверь из комнаты Светланы доносилось монотонное гудение пылесоса.
Чтобы не сидеть без дела, Капитолина Алексеевна надумала гладить белье. Мурлыкая себе под нос какой-то опереточный мотив, она пододвинула стол поближе к электрической розетке, постелила на него вдвое сложенное одеяло, принесла из кухни утюг и большую кипу белья, еще таившего в себе запахи прохладной свежести двора, где оно висело рано утром.
Сегодня Капитолина Алексеевна приехала не просто проведать племянницу и узнать, как она сдаст очередной экзамен (то, что второй тур пройдет успешно, в этом она почти не сомневалась), а с особо важным намерением. Ночью, томясь в бессоннице, думая о том, как бы помочь Светлане, она перебрала в памяти все свои театральные знакомства и министерские связи. И вдруг, как в светлом озарении, на ум ей, будто вынырнув из воды, пришел Сергей Стратонович Кораблинов. Народный артист, знаменитый кинорежиссер…
«И как же я не вспомнила раньше?.. Ведь ты, черт тебя побери, сейчас король экрана! Что же это я, старая дура, на сообразила раньше, что стоит тебе шевельнуть пальцем, и… Ведь мы с тобой когда-то учились на одном курсе. И не только учились, но и… Эх, Сережка, Сережка!..» От протяжного и глубокого вздоха Капитолины Алексеевны заколыхались нежные зеленые плети традесканции, стоявшей на телевизоре. Продолжая гладить белье, она мысленно вела предполагаемый и желаемый диалог, который мог бы, как ей казалось, произойти между ней и Кораблиновым.
— Что ты все утро шепчешь, Капелька? — пробурчал Брылев, наблюдая за ловкими движениями рук Капитолины Алексеевны. — Неужели ты не знаешь, что это первый признак тихого помешательства?
— Побудешь с тобой два часа подряд — можно попасть и в палату буйных. — Капитолина Алексеевна энергично поджала губы, делая вид, что ей сейчас не до него, что она занята своими мыслями.
С похмелья Брылева ознобно потрясывало. Казалось, что ему мешали руки. То он закладывал их за спину, то засовывал в карманы, то потирал ладони.
— Что, Корнеюшка? Вчера был на космических высотах?
— Не говори!.. Добрался аж до самого Марса. У Юрлова по случаю шестидесятилетия и получения звания был сабантуй. Пятьсот рублей ухнул. Натура — что твой Великий океан. Ему бы царя Петра играть, а он последние годы все в эпизодах. — Брылев говорил, а сам нет-нет да бросал косые взгляды на буфет. — Аж сейчас, черт возьми, никак не могу выйти из состояния невесомости. Капелька, посмотри сама или спроси у Стеши — нет ли там где-нибудь душеспасительного?