— Это ты о чьем желудке радеешь? — уточнила Брэнна.
— О своем желудке и о Мирином настроении. — Он поднял кружку. — За хорошую компанию!
Компания в самом деле была теплая. Мира планировала выпить пинту пива, немного посидеть и поехать домой, поскрести по сусекам и соорудить ужин на скорую руку. Сейчас она принималась уже за вторую пинту и куриный пай.
Надо опять оставить пикап у дома Брэнны, а из паба пройтись домой пешком. Загрузить стиральную машину, составить список покупок для себя и для мамы. Лечь не поздно — тогда, если удастся пораньше встать, можно будет успеть провернуть еще одну стирку — и покончить с этим.
В магазин сбегать в обеденный перерыв. После работы — к маме (господи, помоги!), исполнять дочерний долг. Заронить еще пару зерен насчет переезда к Морин.
Она ощутила тычок в бок. Коннор.
— Ты слишком много думаешь! Лучше наслаждайся моментом. Сама удивишься, как это здорово!
— Что меня здесь может удивить? Куриный пай в пабе?
— Но он ведь вкусный, а?
Она откусила еще кусочек.
— Очень! Ты мне лучше скажи: что ты решил насчет Элис?
— Хмм?
— Насчет Элис Кинан. Она тебе целый вечер флюиды через весь зал посылает, все равно как флагом размахивает. — Мира сделала соответствующий жест.
— Мордашка симпатичная, ничего не скажешь. Но не для меня.
Мира напустила на себя недоуменный вид и обвела взором друзей.
— Вы это слышали? Коннор О'Дуайер говорит, что хорошенькая мордашка не для него.
— Наверное, кольцо на палец просит? — предположил Фин.
— Само собой, а поскольку в мои планы это совершенно не входит, то я и говорю: эта мордашка не для меня. Но и впрямь хороша!
Он нагнулся к Мире.
— Ты вот что: поцелуй-ка меня, она решит, что я уже занят, и перестанет по мне страдать.
— Она все равно будет страдать. Как все эти дурочки. — Мира подцепила на вилку курятины. — И вообще у меня рот едой занят.
— А было время, ты меня не отталкивала…
— Да ты что? — Айона отодвинула тарелку и приготовилась слушать. — А ну, давай рассказывай всем!
— Да мне всего двенадцать лет было! — запротестовала Мира.
— Почти тринадцать!
— Почти тринадцать — это и есть двенадцать. — Она игриво ткнула его вилкой в бок. — И меня разбирало любопытство.
— И что, приятно оказалось?
— Откуда мне знать? — возразила Мира. — Это же был мой первый поцелуй! Все познается в сравнении.
— О-о… — Айона вздохнула. — Первый поцелуй разве забудешь?
— Но у него это был не первый.
Коннор расхохотался и дернул Миру за косу.
— Да, не первый, но я же не забыл?
— А мне было одиннадцать. Акселератка… — пустилась в воспоминания Айона. — Его звали Джесси Лэттимер. Было так сладко! Я решила, что когда-нибудь мы поженимся, станем жить на ферме и я целыми днями буду ездить верхом.
— И что же случилось с этим Джесси Лэттимером? — живо заинтересовался Бойл.
— Поцеловал другую девочку и разбил мое сердце. Потом они переехали в Таксон. Или в Толедо? Помню, что на Т. А теперь вот я собираюсь замуж за ирландца. — Она перегнулась и поцеловала Бойла. — И целыми днями езжу верхом.
Бойл сплел свои пальцы с ее, и глаза Айоны засветились от счастья.
— А у тебя, Брэнна, какой был первый поцелуй?
Слова сорвались невольно, и сияющий взор тут же потускнел: ответ Айона и так знала. Тут все было ясно, даже до того, как Брэнна бросила взгляд на Фина.
— Мне тоже было двенадцать. Не могла же я допустить, чтобы лучшая подруга меня обскакала? А Фин был как раз под рукой — как Коннор для Миры.
— Это уж точно, — поддакнул Коннор. — Он же каждую минуту должен был находиться там, где ты.
— Ну, не каждую… У него это тоже был не первый поцелуй.
— Да, я немного попрактиковался. — Фин откинулся к спинке стула с кружкой в руке. — Я же хотел, чтобы ты свой первый поцелуй запомнила! В тени дерев… — прошептал он. — Ласковым летним днем… И воздух пах рекой и дождем… И тобой.
Она не смотрела в его сторону. Как и он — на нее.
— Потом ударила молния, отвесно из тучи — в землю. — Брэнна помнила этот миг. Как было не помнить! — Воздух тряхнуло, и грянул гром. А мы ничего не поняли.
— Мы были детьми.
— Это продолжалось недолго.
— Я тебя расстроила, — тихо проговорила Айона. — Прости.
— Я не расстроилась. — Брэнна покачала головой. — Ностальгия… Затосковала по невинности, уж больно быстро она проходит. Быстрее, чем тает снежинка в лучах солнца. А теперь — какая уж невинность… Особенно учитывая, что на нас свалилось. И свалится опять. Так что… давайте выпьем чаю с виски и насладимся моментом — как любит говорить мой брат. Может, помузицируем, а, Мира? Исполним пару песен? А то завтра еще неизвестно, что с нами будет.