Когда одна из дочерей родила позднего ребенка, Анна Ивановна поехала к ней в Харьков — помочь с внуком. Как-то раз пошла там в церковь и узнала, что на службе присутствует известный старец (к сожалению, имя его не сохранилось). К нему выстроилась толпа народу, Анна оказалась в самом хвосте. Ее в то время печалила одна мысль: пенсии нет, на что она в старости жить будет? Сил заниматься огородом уже не было, всю жизнь работала, а стажа не заработала.
Вдруг старец раздвинул людей, подошел к ней и сказал: «А тебя упокойнички прокормят». Полностью его слов она тогда не поняла, только на душе стало очень легко. А позднее ее действительно «кормили упокойнички» — почти четверть века читала она Псалтирь по усопшим. И всем своим близким всегда повторяла: «Читайте Псалтирь — никогда не лишитесь памяти и разума».
«Сыночек, ты чего пришел?»
Чтение Псалтири было потребностью души. Читала чаще всего по ночам. Будучи уже немощной, молилась, сидя на кровати, а рядом на стульчике обычно стояла зажженная свеча. Как-то раз она сильно устала и задремала над Псалтирью. Открывает глаза — стоит рядом с ней Славик.
— Сыночек, ты чего пришел?!
— Мама, я пришел пожар потушить.
— Какой пожар?!
Просыпается и видит: свеча упала, и горит уже край постельного белья и подол ее юбки. Не успела и вскрикнуть — пламя резко погасло. Утром Игорь Николаевич пришел к ней — а она белье с дырой развешивает. Что за дыра?
— Пожар начинался — Славик потушил.
Кто у Бога на счету?
Пережив скорби, подвижница обрела дар утешения. Сказав всего несколько слов, а главное помолившись за человека, она могла вывести его из состояния уныния. Игорь встретил как-то у Анны Ивановны молодую женщину, Наташу, спросил у нее, как она познакомилась с праведницей.
Наташа ответила, что пришла в храм после смерти мужа — стояла у иконы и обливалась слезами. Вдруг кто-то тронул ее за плечо. Обернулась: стоит рядом старушка, вся сияет, спрашивает, отчего Наташа слезы льет. Та рассказала. Анна Ивановна — а это, конечно, была она — и говорит:
— Не реви! Кто у Бога на счету? Вдовы да сироты!
После разговора с подвижницей Наташа стала к ней ходить. Она говорила:
— Матушка прямо груз с моей души сняла и очень сильно утешила!
Дар духовного рассуждения и убеждения
Анна Ивановна годами жила очень стесненно: скудная пища, маленькая комната. В посту обычно ела толченую на воде картошку, кашу, сваренную тоже на воде, хлеб. Ничего менять в своей жизни не хотела — не хотела даже телефон проводить в квартиру.
И когда она уже стяжала своей многолетней молитвой и аскетической подвижнической жизнью многочисленные дары, к ней пошел народ. Шли за советом, за молитвенной помощью. У нее была очень сильная молитва. Был дар духовного рассуждения—любую запутанную жизненную ситуацию она могла так разложить по полочкам, что человеку становилось все ясно. Был дар убеждения. Например, жена приводила пьющего мужа, на которого не действовали никакие уговоры, никакое кодирование. Старица просто разговаривала с ним (и, конечно, молилась за него) — и человек бросал пить. И он чувствовал к ней такую любовь (мы чувствуем ее, когда за нас так молятся), что мог все что угодно для этой старушки сделать — починить, отремонтировать, подвезти...
«Все раскассировали — и слава Богу!»
Когда к подвижнице стали идти люди за утешением, каждый старался принести ей какой-то гостинец. Холодильник наполнялся продуктами, и Анна Ивановна начинала их разбирать:
— Так... Эти консервы такой-то матушке, эти продукты той, что на монастырь собирает, это вот батюшке отдадим...
Когда раздавала все, вздыхала облегченно:
— Все раскассировали — и слава Богу!
Избыток в чем-либо ее всегда тяготил, она радовалась, отдавая.
Двенадцать белых птиц
Уже ближе к концу жизни Анна Ивановна нередко говорила своим родным: «Вы меня еще вспомните, я еще вам пригожусь». И действительно, ее посмертная молитва очень сильна. Но она покрывала многих и при жизни, хотя чаще скрывала свои дары. Очень редко она сама могла обмолвиться какими-то случайными словами, свидетельствующими о ее прозорливости.